Дипломная работа: Коллизионные нормы в международном праве

Дипломная работа: Коллизионные нормы в международном праве

Введение

Предметом исследования данной дипломной работы являются коллизионные нормы, которые представляют собой особый вид правовых норм, являющийся характерной специфической особенностью международного частного права.

Цель дипломной работы – по возможности полно осветить все основные аспекты международного частного права, связанные с коллизионными нормами. В связи с этим рассматривается ряд задач – в частности исследуются понятие коллизионной нормы и его виды, строение, функционирование и сферы применения коллизионной нормы, толкование и применение коллизионных норм в российской практике.

Актуальность выбранной темы определяется следующими положениями. Россия все активнее интегрируется в мировую экономику, и в то же время очевидны различия в традициях и практическом опыте разных стран. Коллизионные же нормы применяются в тех случаях, когда речь идет о регулировании отношений, возникающих в сфере международного хозяйственного (гражданского) оборота в широком смысле слова, и именно в условиях, когда на регламентацию конкретного общественного отношения претендуют два или более правопорядков различных государств. Коллизионные нормы по своей сущности представляет собой отсылочную норму, с помощью которой возможно определить право, которое выступает компетентным правопорядком применительно к данному конкретному отношению и содержит необходимые ответы на вопросы, касающиеся его существа.

Коллизионная норма, таким образом, сама по себе не регулирует отношение как таковое, а действует в сочетании с материально-правовой нормой соответствующей правовой системы (национального права определенного государства либо международного договора). Коллизионные нормы традиционно выступают основой международного частного права и составляют его ядро. Исторически МЧП зародилось и существовало в течение веков как коллизионное право. Коллизионные нормы специфичны не только с точки зрения их существа (характера), но также и в том, что касается формы изложения (строения, или структуры). Именно существованием коллизионных норм обусловлено действие особого метода МЧП – коллизионно-правового регулирования.

Специфика международного частного права, включая метод и способы регулирования, обусловлена уникальностью объекта регулирования – гражданских отношений, осложненных иностранным элементом. Они порождают особую проблему – коллизию гражданского права различных государств, решение которой является необходимым условием их регулирования. В преодолении коллизионной проблемы заключается общий метод международного частного права. Первый способ регулирования гражданских отношений, осложненных иностранным элементом – коллизионно-правовой, сущность которого заключается в выборе компетентного правопорядка для разрешения конкретного гражданского дела. Выбор, как уже указывалось в первом вопросе, осуществляется с помощью коллизионных норм, которые и содержат предписание о том, право какого государства надо применять. Этот способ называется еще и отсылочным. Коллизионная норма, указывая компетентный правопорядок, как бы отсылает для определения прав и обязанностей участников гражданско-правового отношения к праву определенного государства.

Коллизионно-правовой – исторически первый способ регулирования в международном частном праве. Первые правила, а затем и первые доктрины, относящиеся к сфере международного частного права, появились тогда, когда стали возникать многочисленные коллизии права в результате развития взаимоотношений между государственными образованиями, в которых сложились свои, обособленные, с достаточно четкими различиями, нормы гражданского права. Эти правила, получившие название коллизионных норм, применялись для решения проблем, возникающих из коллизии разноместных законов. В течение долгого времени международное частное право существовало и развивалось только как коллизионное право. В некоторых странах (США, ФРГ) такая позиция по отношению к международному частному праву сохранилась и в настоящее время. Там оно называется коллизионным. В последнее время в российской юридической литературе стали выражаться взгляды, ограничивающие международное частное право исключительно коллизионными нормами.

Несмотря на свою традиционность, применение коллизионно-правового способа связано с большими трудностями юридико-технического характера. Некоторые из них обусловлены национальным характером коллизионных норм. Так же как и нормы гражданского права, коллизионные нормы разных государств неизбежно отличаются по своему содержанию: они по разному решают коллизионные вопросы при регулировании однородных гражданских отношений с иностранным элементом. В результате выбор права при одной и той же совокупности фактических обстоятельств может быть разным в зависимости от того, по коллизионному праву какого государства он будет осуществляться. От решения коллизионного вопроса зависит решение дела по существу. Это явление носит название "коллизии коллизий", т. е. коллизия коллизионных норм, и является деструктивным фактором в организации международного гражданского оборота. Расхождение в содержании гражданского и коллизионного права различных государств, приводит к появлению так называемых "хромающих отношений". Это такие отношения, которые по праву одного государства являются юридически действительными, законными, а по праву другого государства – они незаконны и не порождают никаких юридических последствий. Такие отношения возникают в практике часто, осложняя тем самым реализацию гражданско-правовых связей.

Сложность коллизионно-правового способа регулирования связано с возможным применением иностранного права: коллизионная норма может отослать как к собственному праву, так и к праву иностранному. В последнем случае суд или иной правоприменительный орган будет обязан в силу предписаний отечественной коллизионной нормы рассмотреть дело на основе иностранного гражданского права. Но, как показывает практика установить содержание и квалифицированно реализовать нормы иностранного права довольно сложно.

Осуществление коллизионного способа регулирования затрудняется и тем, что многие государства либо вообще не имеют системы коллизионных норм, либо она слабо развита. Правда, в последнее время набирает силу процесс создания и совершенствования национального коллизионного права. В ряде стран были приняты новые законы или подготовлены проекты. Сложность проблем возникающих при применении коллизионного способа регулирования, порождает серьезные, подчас непреодолимые, трудности в правовой регламентации гражданских правоотношений, осложненных иностранным элементом. Интересы развития международного гражданского оборота требуют совершенствования этого способа. С конца девятнадцатого века начался процесс унификации, т. е. создания единообразных коллизионных норм. Унификация осуществляется в форме международных договоров, заключаемых меду государствами. Последние берут на себя международно-правовое обязательство применять сформулированные в договоре единообразные коллизионные нормы по определенному кругу гражданских правоотношений. Использование унифицированных норм снимает частично недостатки коллизионного способа: способствует ликвидации такого негативного явления, как "коллизия коллизий", уменьшает вероятность возникновения "хромающих отношений", восполняет пробелы в национальном коллизионном праве. [Садиков О. Н. Международное частное право. – М.: Юридическая литература, 1984. С. 67.] Но унификация не получила большого распространения. Процесс унификации, начавшийся в конце девятнадцатого века, завершился принятием в 1902-1905 годах пяти конвенций, устанавливающих правила разрешения коллизий по ряду вопросов в сфере брачно-семейных отношений. Но они не получили широкого распространения: в них участвовали лишь некоторые европейские государства (Россия при активном участии в их разработке к ним не присоединилась), более того, в последствии число участвующих государств уменьшилось. Некоторые из них в 70-е годы были заменены новыми.

В заключение отметим, что в дипломной работе использованы нормативно-правовые документы по коллизионному праву, работы российских и иностранных ученых-правоведов.

Толкование и применение коллизионных норм в российской практике

Какова практика толкования и применения коллизионных норм в Российской Федерации. Обычно коллизии бывают лишь кажущимися и после внимательного изучения норм устраняются, так как несовпадающие по содержанию нормы относятся к разным лицам, объектам, фактам или же не противоречат, а дополняют и развивают друг друга. Но возможны и действительные коллизии, связанные в первую очередь с отсутствием надлежащего учета предыдущего законодательства при принятии новых нормативных актов. Коллизия законов разрешается путем выбора т ого нормативного акта (его статьи, пункта), который должен быть применен к рассматриваемому случаю.

Если имеется расхождение между актами, изданными одним и тем же правотворческим органом, то применяется акт, изданный позднее (Lex posterior derogat prior). Такое расхождение возможно в силу того, что принятие нового акта не всегда сопровождается одновременной отменой или изменением устаревших актов по тому же вопросу.

В ряде случаев правотворческий орган принимает нормативные акты разных видов и между ними устанавливаются определенные приоритеты, которые необходимо учитывать при возникновении противоречий между такими актами. Так, Государственная Дума издает законы и постановления, среди которых есть постановления нормативного характера. Очевидно, что закон имеет преимущество при расхождении их содержания. Точно также при расхождении содержания конституционного и обыкновенного законов, принимаемых Государственной Думой, приоритет должен быть отдан первому. В ч. 3 ст. 76 Конституции Российской Федерации устанавливается, что федеральные законы не могут противоречить федеральным конституционным законам. В ч. 2 ст. 3 ГК РФ устанавливается, что нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу.

Столкновение старого и нового закона имеет место тогда, когда применяется обратная сила закона. Как общее правило, нельзя применять нормативный акт, который действует на момент рассмотрения дела, но которого не было, когда возникли или прекратились рассматриваемые отношения (закон обратной силы не имеет). Очевидно, что нельзя также применять принятый нормативный акт, который не вступил в законную силу.

Правило запрещения обратной силы закона нашло четкое отражение в законодательстве. "Закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет" (ч. 1 ст. 54 Конституции); "Законы, устанавливающие новые налоги или ухудшающие положение налогоплательщиков, обратной силы не имеют" (ст. 57 Конституции РФ); "Акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие" (ч. 1 ст. 4 ГК РФ); "Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет" (ч. 1 ст. 10 УК РФ).

Так же четко определены в законодательстве исключения из этого правила. В ч. 1 ст. 4 ГК РФ устанавливается: "Действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом". Уголовный кодекс РФ в ч. 1 ст. 10 определяет, что "Уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость".

При расхождении между общим и специальным актом одной и той же юридической силы, преимущество отдается последнему, если он не отменен изданным позднее общим актом (Lex specialis derogat legi generali). Если законодатель в пределах какого-то общего правила установил особое регулирование для специального круга отношений, входящих в сферу действия общего правила (например, в рамках общего порядка купли-продажи определил особые правила купли-продажи домостроений), то более конкретная норма, обладающая такой же юридической силой, имеет приоритет при решении соответствующих дел. Очевидно, что если исключение из общего правила устанавливается в акте нижестоящей юридической силы, то должна действовать общая норма. [Поздняков В. С., Садиков О. Н. Правовое регулирование отношений по внешней торговле. Части 1 и 2. – М., Междунар. отношения, 1985, 1986.]

Если расходящиеся по содержанию нормы находятся в актах, принятых разными правотворческими органами, то применяется та, которая принята вышестоящим органом. Это правило также закреплено законодателем. Часть 2 ст. 4 Конституции РФ устанавливает, что Конституция РФ и федеральные законы имеют верховенство на всей территории РФ. Особо Конституция подчеркивает принцип верховенства федерального закона над законами и иными нормативными актами субъектов РФ, если федеральный закон принят по предметам ведения Российской Федерации и по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов (ч. 5 ст. 76 Конституции). В той же ч. 5 ст. 76 устанавливается, что в случае противоречия между федеральным законом и иным актом, изданным в Российской Федерации, действует федеральный закон.

Правило приоритета акта вышестоящей юридической силы устанавливается также в ряде иных законодательных актов. Так, ч. 5 ст. 3 ГК РФ определяет, что в случае противоречия указа Президента РФ или постановления Правительства РФ настоящему Кодексу или иному закону применяется настоящий Кодекс или соответствующий закон.

Возможны также коллизии между нормами международного и внутригосударственного права. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Основное правило разрешения коллизий норм международного и внутригосударственного права определяется в той же части ст. 15 Конституции и сводится к тому, что если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Коллизия законов возможна также между правовыми актами разных государств. В частности, она возникает применительно к иностранцам, чье правовое положение может определяться как законами страны, гражданином которой он является, так и законами места пребывания. Возникает она также, если гражданин определенного государства совершает правонарушение на территории другого государства.

Коллизия законов разных государств разрешается на основе коллизионных норм, определяющих, законы какого государства должны быть применены в случае конкуренции двух или нескольких норм, действующих в разных государствах. Имеется несколько принципов разрешения коллизии законов. Применяются законы: того государства, гражданином которого является участник правоотношения либо где он постоянно проживает; местонахождения вещи; места совершения сделки, заключения брака, места совершения правонарушения и т. д.

В области гражданского права обычно действует правило, в соответствии с которым права и обязанности сторон по внешнеторговой сделке определяются по законам места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон. [Международное частное право / Под редакцией Дмитриевой Г. К. – М.: Юрист, 1993. С. 184.] В соответствии с ч. 1 ст. 12 УК РФ граждане РФ и постоянно проживающие в РФ лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов РФ, подлежат ответственности по настоящему Кодексу, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и если эти лица не были осуждены в иностранном государстве.

Коллизионные нормы известны как международному, так и внутригосударственному праву, в первую очередь в тех государствах, в которых установлено федеративное государственное устройство и где возможны коллизии между нормами, принятыми в разных субъектах Федерации. Подпунктом "п" ст. 71 Конституции РФ к ведению Российской Федерации отнесено федеральное коллизионное право.

Принцип "автономии воли"

В процессе осуществления торгово-экономических и иных международных связей между организациями и фирмами различных государств заключается большое число договоров, обычно именуемых контрактами. Место нахождения сторон, а также место заключения и исполнения этих договоров не совпадают, что требует определения права, подлежащего применению к такому договору с иностранным элементом или международным элементом.

Речь идет, прежде всего, о внешнеторговых сделках. К внешнеторговым сделкам российская доктрина относит сделки, в которых хотя бы одна из сторон является иностранным гражданином или иностранным юридическим лицом и содержанием которых являются операции по ввозу из-за границы товаров или по вывозу товаров за границу либо какие-нибудь подсобные операции, связанные с вывозом или ввозом товаров, а в качестве средства платежа используется валюта, которая является иностранной для обеих или по крайней мере для одной из сторон.

Итак, договоры купли-продажи товаров, а также договоры подряда, комиссии и некоторые другие договора, заключаемые между организациями и фирмами различных государств относятся к внешнеторговым сделкам. Договор внешнеторговой купли-продажи является наиболее распространенным видом внешнеторговых сделок.

В Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года говорится, что это договора, заключенные между сторонами, коммерческие предприятия, которые находятся на территории разных государств. [Гаврилов А. И., Курочкин К. А. Внешнеторговая сделка. – М., 1995., стр. 217.]

Традиционными являются сделки купли-продажи товаров в материальной форме. По таким сделкам продавец обязуется передать товар в собственность покупателя, а покупатель обязуется принять товар и уплатить за него определенную денежную сумму. Различаются сделки по экспорту и импорту товаров. В практике российских организаций часто встречаются различные виды товарообменных и компенсационных сделок на безвалютной основе. Бартерные сделки – один из видов таких сделок. Они предусматривают обмен согласованных количеств одного товара на другой. В подобном договоре называется количество взаимопоставляемых товаров, либо оговаривается сумма, на которую стороны обязуются поставить товары. [Садиков О.Н. Международное частное право. – М.: Юридическая литература, 1984. С. 74.]

Сейчас все большее значение приобретают контракты по оказанию всякого рода услуг, проведению работ, лицензионные договоры об использовании об использовании изобретений и других научно-технических достижений, договоры инжиниринга, лизинга и другие. Все эти договоры представляют собой виды внешнеэкономических сделок.

В торговых отношениях России с рядом государств контракты заключаются во исполнение межправительственных соглашений о товарообороте, о предоставлении государственных кредитов для поставки товаров в Россию и другие. Заключение таких соглашений создает в отношениях между государствами взаимные обязательства осуществлять поставки по определенной номенклатуре и контингентам товаров. Примером может послужить Соглашение между Правительством РФ и Правительством КНР о государственном кредите для поставок товаров из КНР в Россию от 18 декабря 1992 года. В соответствии с условиями этого соглашения в счет кредита из КНР в РФ поставляются товары, предусмотренные перечнем, а погашение основного долга и уплата процентов по кредиту осуществляются поставками товаров, также определяемых соглашением. Конкретная номенклатура ежегодно поставляемых в КНР товаров будет согласовываться компетентными органами обеих стран за три месяца до начала года поставки товаров. Контракты на поставку товаров могут заключаться между российскими и китайскими компетентными органами. При заключении контрактов эти организации будут руководствоваться положениями соглашения. В соглашении, в частности, определено каким образом будут устанавливаться цены на товары.

Таким образом, в пределах, определяемых межправительственными соглашениями о товарообороте и уточняющими их ежегодными протоколами, эти соглашения создают в отношениях между государствами взаимные обязательства осуществлять поставки по определенной номенклатуре и контингентам товаров. Контракты, заключаемые между организациями этих стран, являются средством реализации межправительственных соглашений. После того как контракт заключен, права и обязанности, участвующих в нем организаций определяются контрактом. В этом смысле понимается юридическая самостоятельность каждого контракта. В то же время выполнение обязательств сторонами по контракту связано с содержанием межправительственных соглашений. [Богуславский М.М. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 1997., стр. 98.]

Однако соглашения не порождают автоматически гражданско-правовых обязательств. Такие обязательства возникнут только на основании контракта. После заключения контракта обязательства государства могут измениться. В межправительственное соглашение, на основе которого был заключен контракт, могут быть внесены изменения, в частности, предусматривающие уменьшение объема поставок, перенос поставки данного количества товара на другой плановый период и т. д. Такие изменения также не могут автоматически влиять на изменение контракта. Организации должны изменить свои контрактные обязательства в соответствии с изложенными обязательствами государств.

При заключении договора, стороны могут установить, каким законодательством он должен регулироваться. Стороны имеют право сделать выбор в силу автономии воли сторон. Эта автономия состоит в том, что стороны имеют право устанавливать по своему усмотрению содержание договора.

Автономия воли сторон обычно признается в законодательстве различных государств. Но допустимые пределы автономии воли сторон понимаются в законодательстве разных стран по-разному. В одних странах она ничем не ограничивается. Это означает, что стороны, заключив сделку, могут подчинить ее любой правовой системе. В других странах действует принцип локализации договора. Это значит, что стороны могут свободно избрать право, но только такое, какое связано с данной сделкой. Однако в сделках купли-продажи товаров выбор закона самими сторонами встречается нечасто. При отсутствии прямо выраженной воли сторон при определении права, подлежащего применению в сделке, у суда или арбитража создаются большие возможности свободы усмотрения при толковании предполагаемой воли сторон. [Международное частное право / Под редакцией Дмитриевой Г.К. – М.: Юрист, 1993. С. 95.]

Для выработки единообразного подхода в практике необходимо, на наш взгляд, выяснить ряд вопросов.

Юридическое значение условия об обязательности соблюдения претензионного порядка. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что на территории России с 01. 07. 95 утратило силу "Положение о претензионном порядке урегулирования споров", которое применялось к отношениям во внутреннем обороте (к отношениям во внешнеэкономическом обороте оно никогда не применялось). Таким образом, в настоящее время претензионный порядок и во внутреннем обороте в виде общего правила не применяется в качестве обязательного. Исключения из этого правила предусмотрены Федеральным законом от 5 мая 1995 г. (ст. 5) и Арбитражным процессуальным кодексом (п. 3 ст. 4). В то же время согласно Арбитражному процессуальному кодексу (тот же п. 3 ст. 4) допускается возможность включения в договор условия о досудебном (претензионном) порядке, и в этом случае спор может передаваться на рассмотрение государственного арбитражного суда лишь после соблюдения такого порядка. Это положение применимо и к спорам, рассматриваемым государственными арбитражными судами с участием иностранных организаций, организаций с иностранными инвестициями, международных организаций, иностранных граждан, лиц без гражданства, осуществляющих предпринимательскую деятельность, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации (п. 6 ст. 22 АПК). Вместе с тем в практике государственных арбитражных судов установленные в договорном порядке сроки для предъявления претензий не рассматриваются в качестве пресекательных. Их несоблюдение не влечет отказа в приеме искового заявления, если досудебный порядок соблюден (т. е. претензия заявлена, хотя и с пропуском установленного в договоре срока). Применение обязательного претензионного порядка с лишением права на предъявление иска в арбитраж при несоблюдении претензионных сроков было предусмотрено Общими условиями поставок нормативного характера (ОУП СЭВ 1968/1988 гг. – п. 3 §97; ОУП СССР – КНР-п. 5 §44; ОУП СССР – КНДР-п. 2 §60 и п. 6 §78). Имея в виду, что эти ОУП носили характер международных договоров, в арбитражной практике и доктрине не вызывала сомнений необходимость соблюдения указанного правила. В ОУП СЭВ – Финляндия, носивших факультативный характер, предусматривалось (п. 15. 4. 1), что сторона, не заявившая претензии в установленный срок, утрачивает право на предъявление такой претензии. Аналогичным образом (утрата права требования по такой претензии) решен был этот вопрос и в ОУП СССР – СФРЮ (п. 3 §54 и п. 3 §78). В опубликованной арбитражной практике МКАС (ВТАК) не нашло отражения применение этих положений ОУП СЭВ – Финляндия и ОУП СССР – СФРЮ.

Контрактные условия об обязательности предъявления претензий встречаются двух основных видов: (1) с указанием последствий несоблюдения претензионного порядка, аналогичных предусмотренным в ОУП СЭВ 1968/1988 гг., или ОУП СЭВ – Финляндия и ОУП СССР – СФРЮ; (2) без указания последствий.

Представляется, что при оценке этих договорных условий (так же как и в случае ссылок в контракте на ОУП СЭВ – Финляндия или ОУП СССР – СФРЮ, а в настоящее время и на ОУП СЭВ, применяющиеся в качестве факультативного документа [Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров, 2-е издание. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. С. 12.]) необходимо учитывать следующее.

Во-первых, Конституция РФ (ст. 46)гарантирует право на судебную защиту. Согласно ст. 3 ГПК РСФСР отказ от права на обращение в суд недействителен. Этот же принцип установлен АПК РФ (п. 1 ст. 4). Ни Закон РФ "О международном коммерческом арбитраже", ни Регламент МКАС не содержат указаний о праве МКАС отказать в рассмотрении предъявленного иска со ссылкой на несоблюдение претензионного порядка, предусмотренного договором. Регламент МКАС (п. 2 §13) исходит из того, что при решении вопросов, не урегулированных ни Регламентом, ни соглашением сторон, МКАС, соблюдая положения российского законодательства о международном коммерческом арбитраже, ведет разбирательство таким образом, какой считает надлежащим, сохраняя при этом равное отношение к сторонам и предоставляя каждой стороне необходимые возможности для защиты своих интересов. В свете этих указаний Регламента МКАС и Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" необходимо выяснить, можно ли квалифицировать соглашение сторон о претензионном порядке в качестве относящихся к процедуре ведения арбитражного разбирательства. Представляется, что для этого нет оснований. Такое соглашение устанавливает предварительное условие для принятия спора к рассмотрению, то есть по сути дела должно расцениваться как сужающее пределы действия арбитражного соглашения. При таком его понимании оно вступает в противоречие с текстом обычно применяемой в контрактах арбитражной оговорки, согласно которой арбитражная оговорка распространяется на все споры, разногласия или требования, вытекающие из контракта или в связи с ним. Более того, только в ходе арбитражного процесса можно установить, был ли соблюден предусмотренный контрактом претензионный порядок и вообще имеются ли основания для его применения. При толковании такого условия неизбежно возникает необходимость установления истинного намерения сторон. При этом следует учитывать, что признание того, что при несоблюдении претензионного порядка не действует арбитражная оговорка контракта, служит основанием для покупателя предъявить иск в государственный суд в России или за границей в зависимости от территориальной подсудности такого спора.

Во-вторых, применительно к договорам международной купли-продажи товаров, регулируемым Венской конвенцией 1980 г., действуют соответствующие предписания этой конвенции. В силу статьи 40 продавец вообще не вправе ссылаться на несоблюдение покупателем претензионного порядка (неизвещение о характере несоответствия), если несоответствие товара связано с фактами, о которых он (продавец) знал или не мог не знать и о которых он не сообщил покупателю. Кроме того, если у покупателя имеется разумное оправдание того, почему он не направил продавцу в установленный срок требуемого извещения об обнаруженном несоответствии, покупатель, допустивший пропуск срока, не лишается права требования на уценку и на возмещение убытков, за исключением упущенной выгоды (ст. 44 Конвенции). [Садиков О.Н. Международное частное право. – М.: Юридическая литература, 1984., стр. 176.]

В-третьих, если к договору международной купли-продажи применяются не правила Венской конвенции 1980 г., а нормы российского внутригосударственного права, то еще значительнее сужаются права продавца на отказ в удовлетворении требования покупателя из-за несоблюдения сроков предъявления претензий (извещения продавца о нарушении условий договора). В соответствии с пунктом 3 статьи 483 ГК РФ, как и по Венской конвенции 1980 г., продавец не вправе ссылаться на пропуск срока на предъявление претензии (извещения) о несоответствии товара, если он знал или должен был знать о том, что переданные покупателю товары не соответствуют договорным условиям. В иных случаях (п. 2 ст. 483) продавцу предоставлено право отказать в удовлетворении претензии по качеству товара, когда требование заключается в устранении недостатков товара либо о его замене, лишь в случаях, когда продавец докажет, что несоблюдение покупателем сроков на предъявление претензии (на извещение продавца о несоответствии товара) повлекло невозможность удовлетворить его требование или влечет для продавца несоизмеримые расходы по сравнению с теми, которые он понес бы, если бы был своевременно извещен о нарушении договора. Следует особо отметить, что продавец, доказавший наличие таких последствий несоблюдения покупателем сроков, не вправе в силу прямых предписаний этого правила, отказать на этом основании в удовлетворении требований, в частности, об уценке товара или возмещении понесенных расходов на устранение недостатков товара. К тому же необходимо учитывать, что правила пунктов 2 и 3 статьи 483 ГК РФ сформулированы в ясно выраженной императивной форме.

В-четвертых, в силу пункта 5 статьи 477 ГК РФ, когда предусмотренный договором гарантийный срок составляет менее двух лет, покупателю в императивной форме предоставлено право предъявить претензию по истечении гарантийного срока, но в пределах двух лет со дня передачи товара. При этом продавец несет ответственность, если покупатель докажет, что недостатки товара возникли до передачи товара покупателю или по причинам, возникшим до этого момента.

С учетом изложенного, представляется, что при определении юридического значения контрактного условия об обязательности соблюдения претензионного порядка в договорах международной купли-продажи товаров следует исходить из следующих соображений. [Международное частное право / Под редакцией Дмитриевой Г.К. – М.: Юрист, 1993. С. 171-173.]

(1) Включенное в контракт условие о претензионном порядке, независимо от того, предусматривает оно или не предусматривает последствия его несоблюдения, не может служить препятствием для осуществления покупателем его процессуального права на предъявление иска.

(2) Вопрос о том, в какой мере нарушение претензионного порядка отразилось на доказательственной силе аргументов покупателя и представляемых им документов определяется судом с учетом конкретных обстоятельств дела.

(3) В зависимости от того, регулируются отношения сторон по этому вопросу правилами Венской конвенции 1980 г. или ГК РФ, применяются последствия, предусмотренные этими актами на случай нарушения порядка и сроков извещения продавца об обнаруженном несоответствии. [Богуславский М.М. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 1997., стр. 65.]

Каков процессуальное средство защиты может быть использовано покупателем, оспаривающим требование продавца об оплате товара, в отношении которого имеются претензии по качеству. При рассмотрении этого вопроса, прежде всего, следует выяснить обоснованность содержащегося в нескольких решениях МКАС утверждения о том, что, коль скоро контракт не предусматривает права покупателя отказываться от оплаты поставленного товара, нельзя признать допустимыми действия покупателя, не оплатившего товар по мотиву его дефектности. В этой связи обращают на себя внимание соответствующие положения Венской конвенции 1980 г. и российского гражданского законодательства. [Садиков О.Н. Международное частное право. – М.: Юридическая литература, 1984., стр. 264.] Применительно к требованию об уценке статья 50 Венской конвенции прямо предоставляет право покупателю снизить цену, если товар не соответствует контракту, независимо от того, была ли цена уже уплачена. И Основами гражданского законодательства 1991 г. (п. 1 ст. 81) покупателю предоставлялось право при поставке товара ненадлежащего качества отказаться от оплаты товара в той пропорции, в какой стоимость, которую фактически поставленный товар имел на момент поставки, соотносится со стоимостью, которую на тот же момент имел бы товар надлежащего качества. Согласно пункту 3 статьи 520 ГК РФ покупатель вправе отказаться от оплаты товара ненадлежащего качества, а если товар оплачен, то потребовать возврата уплаченных сумм впредь до устранения недостатков, когда предъявляется требование об устранении недостатков товара. Таким образом, и в Венской конвенции, и в ГК РФ не абсолютизировано право продавца на получение платежа за товар, в отношении которого имеются претензии по качеству.

При определении процессуального средства защиты, которое может использовать покупатель в таких случаях, необходимо учитывать сущность и характер каждого из них. Целью использования ответчиком такого средства, как возражение против иска, является отказ в удовлетворении заявленного истцом требования. Возражение против иска не носит характера самостоятельного требования к истцу. Оно не может служить основанием для взыскания с истца в пользу ответчика каких-либо сумм при полном или частичном отказе в удовлетворении иска. Соответственно невозможно путем возражения оспаривать сумму, превышающую исковые требования. В отличие от возражения против иска встречный иск представляет собой самостоятельное требование ответчика к истцу по первоначальному иску. Встречный иск может быть как предметом рассмотрения в отдельном процессе, так и в процессе, в котором он рассматривается совместно с основным иском. Отказ в удовлетворении основного иска сам по себе не влечет отпадения встречного иска. Требование, предъявляемое ответчиком в целях зачета первоначального требования, заявленного истцом, по своему характеру является одним из условий принятия встречного иска, предусмотренных Гражданским процессуальным кодексом РСФСР (ст. 132). [Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). – М., 1972., стр. 319.]

Основное различие между требованием, предъявляемым в целях судебного зачета, и встречным иском состоит в том, что зачет может лишь погасить требование по предъявленному иску и ходатайство о зачете не может явиться основанием для присуждения какой-либо суммы в пользу ответчика, потребовавшего зачета. В Англии, являющейся страной происхождения понятия судебного зачета ("Sett-off), судебный зачет в литературе образно сравнивается со щитом, при посредстве которого ответчик защищается от иска, в то время как встречный иск может быть использован как меч для нападения на истца. Отмечается также ряд других различий между требованием, предъявляемым в целях зачета, и встречным иском. Из них, на наш взгляд, для практики МКАС представляют наибольший интерес два: (1) ликвидность требования о зачете и требования первоначального иска (т. е. оба они должны иметь денежную оценку), в то время как требование встречного иска при его предъявлении может быть выражено не в денежной форме; (2) к зачету могут предъявляться только требования, срок которых наступил, в то время как при встречном иске срок требования может наступить и позднее [Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Часть вторая. Гражданский процесс. М.: Внешторгиздат, 1958. С. 73-79. Пучинский В.К. Английский гражданский процесс. Основные понятия, принципы и институты. М., 1974. С. 180-183.].

Согласно Регламенту МКАС (п. 2 §19) ответчику предлагается по получении исковых материалов представить письменные объяснения, подкрепленные соответствующими доказательствами. В случае, когда поставленный товар покупателем не оплачен и продавцом предъявлен иск об его оплате, ответчик (покупатель), оспаривающий исковое требование продавца по мотиву ненадлежащего качества поставленного товара, в своих объяснениях по иску может использовать такое процессуальное средство защиты, как возражение против иска. В таком возражении против иска он должен доказательно обосновать тот факт, что договорная стоимость поставленного товара из-за его несоответствия требованиям контракта должна быть снижена. Для рассмотрения такого возражения ответчика против иска истца не требуется ни предъявления встречного иска, ни заявления требования о зачете. Вопрос об оформлении встречного иска или требования о судебном зачете возникает в случаях, когда у покупателя имеются вытекающие из того же договора встречные требования (см. §33 Регламента МКАС). Например, в связи с досрочной поставкой продавцом по этому же договору другой партии товара у покупателя возникли расходы по хранению товара. Применительно к требованиям, возникшим у покупателя в отношении партии товара, оплаты которой требует продавец, вопрос об оформлении встречного иска или требования о зачете может ставиться в случае, когда предметом встречного требования является не снижение цены товара из-за его несоответствия требованиям контракта, а возмещение убытков покупателя, вызванных иными нарушениями, допущенными продавцом. Например, требование об уплате демережда за простой судна в порту. [Гаврилов А.И., Курочкин К.А. Внешнеторговая сделка. – М., 1995., стр. 181.]

Не исключены и случаи, когда покупатель, используя предусмотренное ГК РФ (ст. 410) право на зачет встречного однородного требования, заявит продавцу о зачете своего требования о снижении цены товара в счет оплаты стоимости товара. В таком случае, если продавец предъявил иск об уплате полной стоимости товара, он тем самым оспаривает действия покупателя, осуществившего зачет встречных однородных требований, предусмотренный законом в качестве одного из видов прекращения обязательств (полного или частичного).

Вопрос об обоснованности действий покупателя в каждом случае должен решаться судом с учетом обстоятельств конкретного дела. В этой связи в качестве основания для оспорения произведенного покупателем зачета могут служить, в частности, обстоятельства, связанные с несоблюдением покупателем предусмотренного контрактом претензионного порядка, приведшим к утрате доказательственной силы документами, представляемыми им в обоснование правомерности своих действий.

Если покупателем был соблюден предусмотренный контрактом претензионный порядок, то, на наш взгляд, вообще исключена постановка вопроса о том, что покупатель, не оплативший продавцу товар, тем не менее должен был предъявить ему иск о снижении цены в связи с обнаруженными дефектами товара. У покупателя в таком случае вообще отсутствует право на иск в материальном смысле. Представляется не основанным на законе встречающийся в практике подход, согласно которому покупатель, не предъявивший к продавцу в таких случаях иска о снижении цены или по крайней мере о признании его права на снижение цены, утрачивает соответствующее право на защиту своего требования, если к моменту предъявления продавцом иска об оплате товара истек срок исковой давности по требованию о снижении цены и продавец заявил о пропуске срока. В будущем этот подход потеряет свою актуальность в связи с отменой с 01. 03.96 нормы ГК РСФСР 1964 г. (ст. 249) о шестимесячном сроке исковой давности по искам о недостатках проданной вещи. Однако к тем отношениям, к которым продолжает применяться ранее действовавшее российское законодательство, отказ от такого подхода весьма актуален.

Определение Регламента, применимого при разрешении спора в МКАС. С 1 мая 1995 г. введен в действие Регламент МКАС, утвержденный 08.12.94 Президентом ТПП РФ в соответствии с пунктом 1 Положения о МКАС. Этот Регламент применяется в отношении споров, разбирательство которых начато с указанной даты, если ни одна из сторон, участвующих в споре, не потребует применения правил арбитражного разбирательства, действовавших на момент заключения арбитражного соглашения. Ранее действовавший Регламент Арбитражного суда при ТПП СССР был утвержден 11.03.88 Президиумом ТПП СССР на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря 1987 г. На практике встречались случаи, когда одна из сторон заявляла ходатайство о применении при разрешении спора по иску, предъявленному после 01.05.95, Регламента 1988 г. Такое ходатайство удовлетворялось, если выяснялось, что арбитражное соглашение сторон было заключено до 01.05.95. Подобные ходатайства обусловлены имеющимися расхождениями в Регламентах 1988 и 1994 гг., что связано в значительной мере с тем, что Регламент МКАС, утвержденный в 1994 г., готовился с учетом предписаний Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже. Таким образом, применение той или иной редакции Регламента зависит от следующих факторов: (1) дата предъявления иска; (2) дата заключения арбитражного соглашения; (3) если арбитражное соглашение заключено до 01.05.95, а иск предъявлен 01.05.95 или позднее, то заявила ли одна из сторон ходатайство о применении Регламента 1988 г. Следует заметить, что независимо от того, какая редакция Регламента применяется, уплата арбитражного сбора по искам, предъявленным начиная с 01.05.95, должна производиться по ставкам, указанным в Положении об арбитражных расходах и сборах, являющемся Приложением к Регламенту 1994 г.

Извещение сторон об устном слушании. При рассмотрении каждого дела, в особенности если в заседание не является одна из сторон или отсутствуют обе стороны, Арбитражный суд исследует вопрос, было ли обеспечено заблаговременное в соответствии с предписаниями Регламента извещение сторон о дне и времени заседания. Если устанавливается, что требования Регламента соблюдены не были, слушание дела откладывается. Встречаются случаи, когда при рассмотрении этого вопроса выясняется, что ответчик изменил адрес, не сообщив об этом ни истцу, ни Арбитражному суду. Установив это, Арбитражный суд нередко использует соответствующие предписания Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже".

На основании статьи 3 Закона РФ от 7 июля 1993 г. "О международном коммерческом арбитраже" дело рассмотрено в отсутствие ответчика, поскольку повестка о слушании дела заблаговременно направлена ответчику заказным письмом по последнему известному почтовому адресу и Арбитражному суду не возвращалась.

Правопреемство сторон. Обычно этот вопрос исследуется при рассмотрении спора, если наименование истца или ответчика (а в некоторых случаях и обеих сторон процесса) не совпадают с указанными в контракте, на основании которого предъявлен иск, и соответственно в арбитражном соглашении. От соответствующей стороны в таких случаях Арбитражный суд требует представления доказательств правопреемства. Встречались и случаи, когда факт правопреемства устанавливался иным образом.

Признание ответчиком своего правопреемства в отношении организации, заключившей контракт, подтверждается не только отсутствием заявления последнего об обратном, но и такими фактами, как назначение арбитра, представление отзыва по иску и участие в заседаниях Арбитражного суда.

Поскольку российская организация, заключившая контракт с иностранной фирмой, прекратила свою деятельность и на ее базе были созданы две самостоятельные организации без определения правопреемства по отношению к стороне контракта, МКАС, руководствуясь нормами российского законодательства и учитывая подписанный обеими созданными организациями акт о передаче и выверке взаимных расчетов по импортным и общим операциям, находящимся на их балансе, признал обе организации надлежащими ответчиками по иску другой стороны контракта.

В данном решении МКАС не определен принцип, которым следует руководствоваться при его исполнении (солидарная или долевая ответственность сторон). Отсутствуют в нем и указания о праве, применимом к разрешению этого вопроса. Между тем их выяснение имеет немаловажное значение. В контракте, из которого возник спор, содержалась ссылка на ОУП СЭВ 1968/1988 гг. Но согласно этому документу (§122) к отношениям сторон по поставкам товаров по тем вопросам, которые не урегулированы или не полностью урегулированы контрактом или ОУП, применяется материальное право страны продавца, то есть в данном случае чехословацкое право, действовавшее на момент заключения контракта. Согласно §124 Кодекса международной торговли Чехословакии при совместном обязательстве должников презюмируется их солидарная ответственность. Однако представляется весьма спорной возможность применения в данном случае положения ОУП СЭВ, определяющего применимое право, поскольку возникший вопрос вытекает не из отношений по поставке (то есть не из обязательственного статута), а связан с правовым статусом организаций, который в соответствии с принятыми коллизионными принципами определяется по закону страны, где учреждена организация. Но в соответствии со статьей 180 ГК РСФСР 1964 г., действовавшей как в момент заключения контракта, так и в момент, когда произошло разделение ответчика на две организации, солидарная обязанность возникает, если это предусмотрено договором или установлено законом. Согласно же статье 179 ГК РСФСР 1964 г. в обязательстве, в котором участвует несколько должников, презюмируется обязанность каждого должника исполнить обязательство в равной доле с другими. Этот вопрос решался также Основами гражданского законодательства 1991 г. (пп. 1 и 2 ст. 67), действовавшими на момент предъявления иска. В то же время законодательство Российской Федерации, действовавшее на момент вынесения решения (п. 3 ст. 60 ГК РФ) содержит специальную норму: если разделительный баланс не дает возможности определить правопреемника реорганизованного юридического лица, вновь возникшие юридические лица несут солидарную ответственность по обязательствам реорганизованного юридического лица перед его кредиторами. При этом сохранены те же общие подходы (статьи 321 и 322 ГК РФ), которые содержались в ГК РСФСР 1964 г. и в Основах гражданского законодательства 1991 г.

Право на предъявление самостоятельного иска у лица, заключившего контракт на одной стороне вместе с другим лицом. Этот вопрос был решен положительно при рассмотрении спора по делу. Вместе с тем следует обратить особое внимание на то обстоятельство, что, решив таким образом вопрос о праве на самостоятельное предъявление иска одним из числа лиц, заключивших контракт на одной стороне, МКДС определил объем требования истца в соответствии с нормами применимого права к контракту, из которого возник спор.

Поскольку контракт был заключен на стороне продавца двумя шведскими фирмами без определения характера их взаимоотношений, в соответствии с положениями шведского материального права требование в отношении делимого обязательства признано долевым. Принимая во внимание презумпцию равных долей требования кредиторов, при отсутствии иных указаний, иск удовлетворен в половинном размере, поскольку предъявлен только одним из кредиторов.

При применении к этому спору российского законодательства (ст. 179 ГК РСФСР 1964 г.), действовавшего на момент заключения контракта, решение было бы таким же. И в Основах гражданского законодательства 1991 г. (п. 1 ст. 67), и в ГК РФ (ст. 321) сохранен тот же подход.

Привлечение в процесс соответчиков. МКАС неизменно исходил из того, что только истец вправе определить ответчика, к которому он предъявляет иск. При разрешении конкретных споров неоднократно ответчики ходатайствовали о привлечении в процесс в качестве соответчиков организаций, которые, по их мнению, несут ответственность за неисполнение обязательств. Особенно часто это делалось в случаях, когда юрисдикция МКАС на рассмотрение иска к такому соответчику могла бы основываться на международном договоре (Московской конвенции 1972 г.)

Вопрос о привлечении той или иной организации в качестве ответчика по делу находится в компетенции истца. Поэтому при отсутствии официального заявления истца не может быть удовлетворено ходатайство ответчика о привлечении в качестве соответчика третьего лица.

Когда истец заявляет ходатайство о привлечении в процесс какой-либо организации в качестве соответчика, Арбитражный суд направляет такой организации исковые материалы. Если отсутствует юрисдикция МКАС на рассмотрение иска к ней в силу международного договора и она возражает против привлечения ее в процесс в связи с отсутствием арбитражного соглашения с истцом, МКАС исследует вопрос о своей компетенции рассматривать иск в отношении данного лица (см. раздел "Компетенция МКАС").

Для привлечения в процесс третьих лиц, о чем нередко ставила вопрос одна из сторон, в соответствии с Регламентом МКАС (§35) требуется согласие обеих спорящих сторон и привлекаемого третьего лица.

Но и привлечение третьего лица в процесс, когда это допускается Регламентом, отнюдь не означает, что на это третье лицо может быть возложена ответственность в отношении истца на том основании, что это третье лицо, привлеченное ответчиком к исполнению обязательств по сделке, заключенной между истцом и ответчиком, не выполнила своих обязательств. Иллюстрацией подхода МКАС к этому вопросу служит резюме к одному из решений. [Богуславский М.М. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 1997., стр. 218.]

Сделка, заключенная между истцом и ответчиком, не порождает юридических последствий для третьего лица, привлеченного ответчиком к исполнению его обязательств по контракту с истцом. Поэтому не могут быть удовлетворены требования истца к этому третьему лицу, привлеченному им в процесс в качестве соответчика.

Язык слушания дела. Согласно как Регламенту 1994 г. (§10), так и Регламенту 1988 г. (§9) слушание дела в Арбитражном суде ведется на русском языке, но с согласия сторон может вестись и на другом языке. Поэтому требования одной из сторон вести процесс на ином языке Арбитражным судом отклонялись, если против этого возражала другая сторона.

Требования ответчика о слушании дела на английском языке МКАС отклонил, учитывая предписания Регламента МКАС и возражения ответчика против этого. Вместе с тем ответчику было предложено в случае необходимости обеспечить его услугами переводчика.

При этом МКАС исходил из того, что, включив в арбитражное соглашение условие о рассмотрении спора в постоянно действующем третейском суде, каковым является МКАС, стороны согласились на подчинение его Регламенту.

Не всегда сторонами учитывалось, что не совпадают предписания Регламента о языке слушания дела и языке, на котором стороны должны представлять документы для начала и осуществления процесса. Регламент (п. 2 §9) предусматривает, что документы (за исключением письменных доказательств, вопрос о которых регламентирован отдельно) представляются на языке контракта, или на языке, на котором стороны вели между собой переписку, или на русском языке. При этом МКАС по своему усмотрению или по просьбе одной из сторон может потребовать от другой стороны перевода на русский язык представленных ею документов либо обеспечить такой перевод за ее счет. [Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). – М., 1972., стр. 244.]

Встречный иск. Встречались случаи, когда ответчик в объяснениях по иску заявлял, что им предъявляется встречный иск. Однако нередко им не учитывались предписания Регламента МКАС (п. 2 §33), согласно которым к встречному иску предъявляются те же правила, что и к первоначальному иску, включая требования к содержанию искового заявления и уплате арбитражного сбора. Последствия несоблюдения этих требований иллюстрирует резюме к одному из решений.

Оставлен без рассмотрения встречный иск ответчика, поскольку ответчиком не были предприняты меры, являющиеся, согласно Регламенту МКАС, обязательным условием для рассмотрения встречного иска.

В этой связи необходимо также обратить внимание на то, что согласно Регламенту МКАС (п. 1 §33) требование по встречному иску должно вытекать из того же договора, что и первоначальный иск. Нередко истцы по встречному иску этого не учитывали, вследствие чего (при отсутствии согласия истца по основному иску рассмотреть требования по встречному иску, вытекающие из другого договора, в одном процессе) их требования Арбитражным судом не рассматривались.

Доказательства. Бремя доказывания. Согласно §34 Регламента МКАС (аналогичные предписания содержит Регламент 1988 г.) сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований или возражений. Хотя составу арбитража и предоставлено право потребовать представления и иных доказательств, при использовании этого права Арбитражный суд должен исходить из правила о равном отношении к каждой из сторон, предусмотренном статьей 18 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже". Подходы МКАС по этому вопросу наглядно видны из приводимых ниже резюме к ряду решений.

С учетом состязательного характера процесса сторона, уклоняющаяся от представления соответствующих доказательств, тем самым принимает на себя риск неблагоприятных последствий, могущих возникнуть из-за их непредставления.

Поскольку истец не доказал факта поставки товара ответчику в счет контракта, заключенного с ним, в иске отказано.

Доказательством выполнения обязательства поставки служит документ, подтверждающий в зависимости от условий контракта факт передачи продавцом товара покупателю, уполномоченному им лицу или перевозчику для доставки покупателю, что предполагает необходимость индивидуализации товара. Коль скоро согласно контракту платежи производятся против приемо-сдаточных актов, не может служить доказательством поставки коносамент, подтверждающий отгрузку товара в составе общей партии в адрес другой фирмы.

При отсутствии у истца оригинала текста контракта, заключенного им, по его утверждению, с ответчиком по факсимильной связи, Арбитражным судом не принята в качестве доказательства ксерокопия текста этого контракта, учитывая имеющиеся основания для сомнений в ее достоверности.

Обращение в арбитраж истца за защитой своего нарушенного права само по себе не может быть квалифицировано в качестве распространения сведений, порочащих деловую репутацию ответчика. Поскольку ответчик, предъявивший встречный иск о возмещении морального вреда, не доказал факта распространения истцом сведений, порочащих его деловую репутацию, и в представленных истцом в арбитраж документах не содержится подобных сведений, в удовлетворении встречного иска отказано.

Предъявляя требование об уплате демереджа в размере, установленном в контракте, истец должен доказать только факт простоя судов и обосновать расчет демереджа. При отсутствии в контракте иных условий, истец не должен доказывать ни факта уплаты демереджа судовладельцу, ни размер уплаченной ему суммы. [Садиков О.Н. Международное частное право. – М.: Юридическая литература, 1984., стр. 50-51.]

Расчет демереджа должен основываться на двусторонних документах, подписанных капитаном судна и грузополучателем. Их последующее одностороннее оспорение покупателем не может служить основанием для признания этих документов недействительными или для их корректировки.

Оценка представленных сторонами доказательств осуществляется арбитрами по их внутреннему убеждению. При этом полномочия, предоставленные Арбитражному суду, включают полномочия на определение допустимости, относимости, существенности и значимости любого доказательства (п. 2 ст. 19 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже". Иллюстрацией применения МКАС этих принципов служат приводимые резюме двух решений. [Гаврилов А.И., Курочкин К.А. Внешнеторговая сделка. – М., 1995., стр. 82.]

Признано некорректным распространять частичное признание долга, сделанное ответчиком в ходе переписки сторон, учитывая, что на момент признания размер требований истца существенно превышал сумму исковых требований.

Из представленных сторонами двух версий контракта за одним номером, но с разными датами МКАС признал достоверной ту, на которую делал ссылки в отгрузочных документах продавец. При этом МКАС отметил, что покупатель, принимая товар, поступивший по этим документам, тем самым одобрил контракт, заключенный его представителем.

Применение принципа реальной защиты нарушенного права. Необходимость применения этого принципа в практике МКАС возникала неоднократно, в частности, в связи с тем, что валюта платежа, предусмотренная контрактом, на момент рассмотрения спора, а в ряде случаев и на момент предъявления иска прекратила применяться. Подход МКАС иллюстрирует резюме к одному из решений.

Исходя из принципа реальной защиты нарушенного права, Арбитражный суд удовлетворил в свободно конвертируемой валюте требование истца об уплате долга, выраженного в переводных рублях.

Обосновывая свой подход, МКАС указал, что прекращение расчетов в переводных рублях не освобождает ответчиков от обязанности оплатить поставленный по контракту товар. Более того, сама последовавшая невозможность осуществления расчетов между сторонами в переводных рублях возникла уже после необоснованного отказа покупателя от оплаты счета продавца. Тем самым риск возникновения возможных неблагоприятных последствий при просрочке должника подлежит возложению на него самого и/или его правопреемников.

Принцип реальной защиты нарушенного права был применен МКАС и в решении от 30. 10. 95 по делу № 228/1990, в котором отмечено, что в настоящее время отсутствует правовая база для расчетов в переводных рублях между немецкими и российскими юридическими лицами. Аналогичное решение было вынесено 05. 06. 95 по делу № 335/1990, истцом по которому выступала чешская организация.

Следует отметить, что в каждом случае, когда МКАС рассматривал этот вопрос, учитывались соответствующие международные договоры России (если таковые имелись), соотношение валюты платежа, предусмотренной в контракте, со свободно конвертируемыми валютами, а в некоторых случаях и с национальными валютами, с использованием которых определялась эквивалентность валюты платежа по контракту и свободно конвертируемой валюты. Иллюстрацией этому может служить приводимое резюме к одному из решений.

Эквивалентность уплаченной истцом суммы в клиринговых долларах США определена в долларах США по курсу пересчета, предусмотренному Меморандумом о взаимопонимании правительств Российской Федерации и Ирана.

В решениях по указанным выше двум делам эквивалентность переводных рублей и свободно конвертируемой валюты была определена расчетным путем с использованием курса национальных валют.

Отложение слушания дела. Выделение в самостоятельное производство части требований. В ходе рассмотрения многих споров по инициативе сторон ставился вопрос об отложении слушания дела для представления необходимых для вынесения решения дополнительных доказательств или предоставления соответствующей стороне возможности дать свои объяснения. Особенно часто это имело место в случаях, когда одна из сторон представляла свои доказательства и объяснения не заблаговременно, а в ходе заседания Арбитражного суда, что создавало для другой стороны трудности в использовании права на защиту ее интересов. При рассмотрении таких ходатайств Арбитражный суд учитывал обстоятельства конкретного случая. Приводимое резюме к одному из решений иллюстрирует подход Арбитража.

Ходатайство ответчиков об очередном отложении слушания дела отклонено, исходя из того, что ответчики располагали достаточным временем для подготовки к повторному слушанию дела, а имеющихся в деле материалов, которые направлялись Арбитражным судом ответчикам, достаточно для разрешения спора по существу. При этом Арбитражным судом учтены также возражения истца против отложения слушания дела и законный интерес истца в защите нарушенного права.

В практике встречались и случаи, требовавшие от Арбитражного суда принятия неординарных решений по процессуальным вопросам, прямо не предусмотренных Регламентом. Так, например, по одной части исковых требований были полностью выяснены все вопросы, а по другой требовалось дополнительное выяснение, при том что между этими требованиями отсутствовала прямая связь. Бывало и так, что решение в отношении части требований зависело от рассмотрения вопросов, связанных с ними, административными органами или государственными судами.

Резюме к одному из решений, в котором рассматривался подобный вопрос, приводится ниже.

Арбитражный суд признал нецелесообразным откладывать удовлетворение бесспорных требований истца на том основании, что в состав исковых требований входят и такие, которые нуждаются в дальнейшем уточнении и выяснении сторонами. Требования, по которым требуется дальнейшее выяснение, выделены в самостоятельное производство.

Право Арбитражного суда на принятие подобного частичного решения вытекает из пункта 2 §13 Регламента МКАС, согласно которому при решении вопросов, не урегулированных Регламентом и соглашением сторон, МКАС с соблюдением положений российского законодательства о международном коммерческом арбитраже ведет разбирательство таким образом, какой считает надлежащим.

Изменение или дополнение исковых требований или возражений по иску. Согласно §32 Регламента МКАС такое право предоставлено сторонам. Они могут им воспользоваться до окончания устного разбирательства, не допуская при этом необоснованной задержки. Состав арбитража может признать нецелесообразным разрешить такое изменение или дополнение исковых требований или возражений по иску с учетом допущенной задержки. В практике возник вопрос о последствиях такого решения состава арбитража.

Подход Арбитражного суда при рассмотрении конкретного спора иллюстрирует приводимое резюме к соответствующему решению МКАС.

Оставление Арбитражным судом без рассмотрения ходатайства истца о дополнении исковых требований по мотиву допущенной истцом задержки не препятствует предъявлению истцом самостоятельного иска в отношении дополнительных требований, если они не были предметом рассмотрения по существу при разрешении спора по первоначальному иску.

Носят ли преюдициальный характер для российских судов общей юрисдикции и государственных арбитражных судов решения МКАС в отношении обстоятельств, в них установленных. Применительно к решениям МКАС этот вопрос возникал в следующих случаях. Во-первых, когда ответчик, против которого было вынесено решение, заявлял в Мосгорсуд на основании статьи 34 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" ходатайство об отмене решения МКАС. Во-вторых, когда ответчик при исполнении судом общей юрисдикции решения МКАС просил отказать в приведении его в исполнение. В-третьих, когда в государственном арбитражном суде, рассматривавшем регрессный иск, предъявленный на основании решения МКАС, ответчик по регрессному иску оспаривал обстоятельства, установленные в решении МКАС.

Как правило, суды общей юрисдикции при рассмотрении подобных ходатайств и просьб ответчиков руководствовались статьей 338 ГПК РСФСР и статьями 34-36 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже".

Представительство и доверенность

1. При разрешении ряда споров соответствующей стороной ставился вопрос о признании контракта незаключенным, поскольку он был подписан неуполномоченным лицом. При его рассмотрении Арбитражный суд в каждом случае анализировал обстоятельства заключения контракта, представленные сторонами доказательства наличия или отсутствия полномочий у лиц, подписавших контракт, последующее поведение сторон. В зависимости от результатов такого анализа принималось соответствующее решение.

Принципиальный подход МКАС виден из приводимых ниже резюме по четырем решениям.

Контракт признан незаключенным и не имеющим юридической силы, поскольку ответчиком не подписан. Подписавшее контракт от имени ответчика лицо не являлось сотрудником фирмы-ответчика и не получало от ответчика доверенности.

Истец вправе урегулировать отношения, вытекающие из неисполнения контракта, непосредственно с лицом, подписавшим контракт.

По иску ответчика признан недействительным контракт, подписанный от его имени лицами, не имевшими полномочий.

Признаны недействительными контракт и дополнение к нему, заключенные в Белоруссии соответственно в 1989 и 1990 годах, в связи с нарушением истцом действовавшего в то время императивного правила о порядке подписания внешнеторговых сделок.

Обстоятельства заключения контрактов и последующее поведение сторон привели Арбитражный суд к выводу о действительности заключенных контрактов и содержащейся в них арбитражной оговорки, несмотря на представленные ответчиком доказательства отсутствия полномочий улица, подписавшего контракты от его имени.

В дополнительном комментарии нуждается решение по делу, по которому применимым было признано право Беларуси. Если бы это решение выносилось на основе действующего в настоящее время ГК РФ, то МКАС не вправе был бы в соответствии с предписаниями статьи 9 Федерального закона РФ от 30 ноября 1994 г. "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" рассматривать вопрос о признании данного контракта недействительным. Согласно этой статье после 01.01.95 независимо от времени совершения соответствующих сделок требования о признании их недействительными могут рассматриваться только по основаниям, предусмотренным соответствующими статьями ГК РФ. В ГК РФ не предусмотрено в качестве основания для признания внешнеторговой сделки недействительной нарушение порядка ее подписания (двумя подписями). Да и сам этот порядок не действует в России с 03.08.92, то есть с даты введения в действие на территории России Основ гражданского законодательства 1991 г. [Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. 2-е издание. М.: МЦФЭР. 1996. С. 39-42.] Приводимое ниже резюме по делу наглядно показывает современный подход МКАС.

Если спор рассматривается после 01.01.95, требование о признании внешнеэкономической сделки недействительной в связи с нарушением порядка ее подписания, независимо от времени ее совершения, удовлетворению не подлежит.

При определении объема полномочий представителя, предусмотренного доверенностью, МКАС руководствовался нормами применимого права. Наглядно это видно из резюме по следующему делу.

При определении объема полномочий представителя, предусмотренного доверенностью, учитываются предписания статьи 8 Венской конвенции 1980 г.: принимается во внимание понимание разумного человека, находившегося в положении лица, которому представителем была предъявлена доверенность. После получения от представляемого письменного разъяснения содержания доверенности (ограничивающего полномочия представителя) третье лицо не вправе исходить из своего первоначального понимания объема полномочий представителя.

Вместе с тем необходимо учитывать предписания пункта 3 статьи 165 Основ гражданского законодательства 1991 г., согласно которым форма и срок действия доверенности определяются не по праву, применяемому к контракту, а по праву страны, где выдана доверенность. В этой связи заслуживает особого упоминания определение МКАС от 21. 06. 94 по делу № 264/1992. Согласно этому определению признана действительной доверенность, выданная во Франции и соответствующая предписаниям французского законодательства, притом что по нормам российского права был поставлен вопрос о ее недействительности. Первоначально это определение не было принято во внимание Московским городским судом, отменившим 18.09.95 решение МКАС. [Богуславский М.М. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 1997., стр. 94.] Однако в дальнейшем, после отмены по протесту Председателя Верховного Суда России Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда России определения Мосгорсуда, Мосгорсуд определением от 13.06.96 признал решение МКАС обоснованным. Руководствуясь пунктом 3 статьи 165 Основ гражданского законодательства 1991 г. и соответствующими предписаниями французского законодательства, Мосгорсуд пришел к выводу о действительности доверенности, выданной французской фирмой ее представителю, а его действия по исполнению поручения представляемого – обязывающими представляемого.

МКАС в своей практике проводит четкое разграничение в вопросе о полномочиях на подписание контрактов (договоров) и на подписание документов технического характера.

Подписи компетентного сотрудника организации (в частности, главного бухгалтера) достаточно для выражения согласия организации с фактом соблюдения установленных правил при определении в Акте сверки взаиморасчетов, являющихся техническим документом, результатов такой сверки.

Коль скоро работа по договору подряда выполнена и принята, что не отрицает заказчик, и при этом никаких замечаний по выполненной работе не заявлено, МКАС не принял во внимание заявление заказчика о том, что лицо, подписавшее акт, не было уполномочено на совершение подобных действий.

Применимое материальное право

При определении применимого материального права (права, применимого при разрешении спора по существу) МКАС руководствовался предписаниями Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" (ст. 28), которым соответствует и Регламент МКАС (§13). В случаях, когда местонахождением спорящих сторон являлись различные государства – участники Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 г., МКАС при определении применимого права основывался на предписаниях статьи VII этой Конвенции, которые совпадают по содержанию с пунктом 2 статьи 28 упомянутого выше Закона РФ. Согласно этим предписаниям прежде всего принималось во внимание соглашение сторон, которое могло содержаться как в контракте или в других документах, так и достигнуто в ходе арбитражного процесса. О совпадении мнений обеих сторон в этом вопросе (т. е. их соглашении) может свидетельствовать и их поведение, выразившееся в ссылках в исковом заявлении, возражении против иска или встречном иске на нормы права одного и того же государства. Принципиальный подход МКАС в этом вопросе иллюстрирует приводимое резюме к решению по делу, в котором ответчик вопреки соглашению о применимом праве, содержащемся в контракте, настаивал на применении права иного государства.

Соглашение сторон о применимом праве, содержащееся в заключенном ими контракте, исключает возможность применения права иного государства, чем предусмотренное в соглашении сторон.

В то же время соглашение сторон, достигнутое в заседании Арбитражного суда, о применении к их контракту шведского права (вместо подлежавшего применению российского) не влечет за собой признания того, что и к гарантии, выданной третьим лицом (и являющейся отдельным, но акцессорным обязательством), подлежит применению шведское право, поскольку лицо, привлеченное в процесс в качестве гаранта, возражает против этого.

При отсутствии соглашения сторон о применимом праве согласно предписаниям указанных выше Закона РФ, Регламента МКАС и Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже Арбитражный суд определяет применимое материальное право в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. В практике МКАС обычно используют коллизионную норму российского (советского) законодательства, действующую на момент заключения договора, отношения из которого являются предметом спора. Так, к отношениям по сделкам, заключенным до 03. 08. 92, по общему правилу применяется ст. 566 ГК РСФСР 1964 г., согласно которой права и обязанности сторон по внешнеэкономической сделке определяются по законам места ее совершения.

Применительно к международной купле-продаже (наиболее часто встречающейся внешнеэкономической сделке) в силу статьи 166 Основ гражданского законодательства 1991 г. применяется право страны, где учреждена, имеет основное место деятельности сторона, являющаяся продавцом.

Между тем следует учитывать, что в соответствии с Постановлением Верховного Совета РФ от 3 марта 1993 г. "О некоторых вопросах применения законодательства Союза ССР на территории Российской Федерации" по гражданским правоотношениям, возникшим до 03. 08. 92, Основы гражданского законодательства 1991 г. применяются к гражданским правам и обязанностям, которые возникли после 03. 08. 92. Это означает, что в конкретном случае МКАС с учетом времени возникновения прав и обязанностей сторон может признать применимой коллизионную норму Основ гражданского законодательства 1991 г. и в отношении контракта, заключенного до 03. 08. 92.

Когда в контракте сторон имелась ссылка на Общие условия поставок, в которых содержится указание о применимом праве, МКАС исходил из того, что, сделав в контракте ссылку на такие Общие условия поставок, стороны тем самым инкорпорировали положения этого акта в свой контракт, включая и условие о применимом праве.

Применение в практике разрешения споров документов, не носящих нормативного характера для рассматриваемых отношений сторон, всегда основывалось на их соглашении. Приводимые резюме к решениям иллюстрируют этот подход.

К отношениям сторон по контракту, заключенному российской и болгарской организациями в ноябре 1991 года, подлежат применению ОУП СЭВ 1968/1988 гг. в силу Прямого указания об этом в контракте.

Включение в контракт, заключенный в марте 1991 г. между советской и чехословацкой организациями, ссылки на ОУП СЭВ 1968/1988 гг. означает инкорпорацию положений этого документа в названный контракт.

При наличии в контракте, заключенном российской организацией с финляндской фирмой, ссылки на ОУП СЭВ-Финляндия во всем, что не предусмотрено контрактом, МКАС при разрешении спора руководствовался положениями этого документа.

К отношениям истца (российской организации) и ответчика (украинской организации) подлежат применению нормы Положения о поставках продукции производственно-технического назначения, утвержденного Постановлением Совета Министров СССР от 25 июля 1988 г. № 888 и Соглашения об общих условиях поставок товаров между организациями государств-участников СНГ от 20 марта 1992 г., поскольку это следует из их переписки и согласия, данного в заседании Арбитражного суда.

Стороны вправе определить в контракте условия своих взаимоотношений в части, касающейся имущественной ответственности, путем ссылки на Положения о поставках, утвержденные Постановлением Совета Министров СССР от 25 июля 1988 г. № 888.

Указанный контракт был заключен между российской и эстонской организациями.

В то же время МКАС отклонил требование польской организации к российской, основанное на ОУП СЭВ 1968/1988 гг., поскольку в контракте, заключенном сторонами в июле 1991 г., отсутствовала ссылка на этот документ, а с 01.01.91 ОУП СЭВ 1968/ 1988 гг. прекратили применяться в отношениях между Польшей и СССР в качестве нормативного документа. По той же причине не было принято во внимание утверждение истца (чехословацкой организации) о применении к ее контракту с ответчиком (российской организацией), заключенному в сентябре 1991 г., ОУП СЭВ 1968/1988 гг.

МКАС в своей практике придерживался подхода, согласно которому, когда применимым признается российское право, не могут быть использованы к внешнеэкономическим контрактам при отсутствии об этом соглашения сторон, специальные нормы, регулирующие внутригосударственный хозяйственный оборот. Приводимое резюме к решению, вынесенному по спору между английской фирмой и российской организацией, служит этому иллюстрацией. [Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). – М., 1972., стр. 110.]

Последствия пользования чужими денежными средствами

Требования об уплате процентов за пользование чужими денежными средствами рассматривались МКАС при разрешении значительного числа споров. Основанием для их предъявления чаще всего служили неоплата или задержка в оплате поставленного товара или выполненных работ, невозврат продавцом полученного аванса при невыполнении им обязательства по поставке товара. При их рассмотрении в основном применялся следующий подход.

Такие проценты начисляются только по обязательствам, выраженным в денежной форме. Вопрос о том, является ли обязательство денежным, решается при рассмотрении конкретного дела. Так, при разрешении одного из споров МКАС признал, что в денежное обязательство трансформировалось предусмотренное контрактом обязательство осуществить встречную поставку, не исполненное в установленный срок. Поскольку ответчик такую встречную поставку не произвел, у него возникла обязанность оплатить истцу в денежной форме стоимость непоставленного товара, имея в виду, что, в свою очередь, товар на соответствующую сумму он от истца получил. Когда продавец, получивший предоплату за товар, не выполняет обязательства в установленный договором срок и в этой связи покупатель вправе расторгнуть договор, требование покупателя о возврате предоплаты вместо исполнения обязательства в натуре в практике МКАС трактовалось в качестве денежного.

Вопрос об оплате должником процентов при просрочке исполнения денежного обязательства рассматривался только в том случае, если истец проявлял инициативу (предъявляя соответствующее требование). Такой подход МКАС соответствует основополагающим принципам деятельности международного коммерческого арбитража, предусмотренным Законом РФ "О международном коммерческом арбитраже", исходящим из состязательности процесса и равного отношения к сторонам при его проведении. [Международное частное право / Под редакцией Дмитриевой Г.К. – М.: Юрист, 1993. С. 139.]

Для взыскания процентов за пользование чужими средствами не имеет значения, пользовался ли фактически или не пользовался этими средствами должник. Этот подход нашел отражение во многих решениях МКАС. Примером может служить решение от 18.01.95 по делу № 82/1994.

В разделе V настоящего комментария "Применение Венской конвенции 1980 г. " изложен предусмотренный Конвенцией подход к взысканию процентов годовых. Необходимо обратить внимание на то, что он не совпадает (п. 1 ст. 84) с предписаниями ГК РФ (п. 4 ст. 487) по вопросу порядка начисления процентов, когда имела место предоплата и последует расторжение договора. Согласно Конвенции проценты начисляются с даты уплаты цены, а согласно ГК РФ-с даты, когда по договору передача товара должна была производиться, если договором не предусмотрена обязанность продавца уплачивать проценты на сумму предоплаты со дня получения этой суммы от покупателя. Поскольку правила Конвенции имеют приоритет перед нормами ГК при их расхождении (ст. 7 ГК РФ), подлежат применению правила Конвенции, если отношения сторон по договору ею регулируются.

Когда применимым признавалось российское право, МКАС принимал во внимание предписания соответствующих норм российского законодательства. Учитывая, что в силу норм российского законодательства право на получение процентов возникает по мере наступления просрочки за каждый день, использовались положения законодательства, действовавшие в соответствующий период просрочки (см., например, дело № 45). Так, за просрочку, имевшую место до 03. 08. 92, проценты начислялись на основании части 1 статьи 226 ГК РСФСР 1964 г., а за период с 03. 08. 92 – на основании пункта 3 статьи 66 Основ гражданского законодательства 1991 г. [Гаврилов А.И., Курочкин К.А. Внешнеторговая сделка. – М., 1995., стр. 326.] Когда же сделка признавалась недействительной и требование истца вытекало из неосновательного обогащения, применялись за период до 03. 08. 92 положения статьи 473 ГК РСФСР 1964 г., а за период с 03. 08. 92 – положения пункта 3 статьи 133 Основ гражданского законодательства 1991 г. С 01.01.95 в силу статьи 395 ГК РФ 1994 г. в российском законодательстве действуют единые правила по этому вопросу независимо от основания возникновения требования. Применение ее положений в отношении споров по контрактам, заключенным до 01.01.95, в случае когда начисление процентов должно было производиться после 31. 12. 94, в практике МКАС началось с некоторым опозданием. Ряд решений, вынесенных в первые месяцы 1995 г., предусматривал начисление процентов по правилам, содержащимся в Основах гражданского законодательства 1991 г. (п. 3 ст. 66 и ст. 133). Например, дело № 422/1993 (решение от 18.01.95), дело № 30/1994 (решение от 30.01.95), дело № 271/1994 (решение от 31.01.95), дело № 261/1993 (решение от 14.02.95). Такой подход был бы обоснованным, если бы в Законе РФ от 30 ноября 1994 г. "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (ч. 2 ст. 5) не было предусмотрено, что по гражданским правоотношениям, возникшим до введения в действие части первой ГК РФ, она применяется к тем правам и обязанностям, которые возникнут после введения ее в действие. Поскольку, как отмечено выше, в силу Закона начислять проценты можно только за каждый период (день) пользования чужими средствами (просрочки в их уплате), право их требовать и обязанность их уплаты, когда они возникают после 31.12.94, регулируются нормами части первой ГК РФ.

Положения части 1 статьи 226 ГК РСФСР 1964 г. применялось как в случае, когда требование основывалось на договоре, так и когда оно вытекало из неосновательного обогащения. [Богуславский М.М. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 1997., стр. 65.]

По общему правилу МКАС, применяя пункт 3 статьи 66 Основ гражданского законодательства 1991 г., учитывал, что в силу его прямых предписаний при просрочке исполнения денежных обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью, и иных денежных обязательств юридических лиц Законом предусмотрена кумуляция двух требований: 5 % годовых за время просрочки исполнения денежного обязательства (если иной размер не установлен законодательными актами или соглашением сторон) и процентов, взимаемых за пользование чужими средствами (см., например, дела № 49, 62, 63, 66, 70).

Необходимо отметить, что МКАС в отличие от Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации [Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ "О некоторых вопросах применения арбитражными судами Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик на территории Российской Федерации" от 22.12.92 № 23 в редакции Постановления Пленума ВАС РФ от 01.07.93 № 13.] не считал, что проценты за пользование чужими средствами (п. 3 ст. 66 Основ) могут взиматься по договорным обязательствам только в случаях, когда "такой порядок предусмотрен законодательством применительно к отдельным видам обязательств либо заключенным сторонами договором". Таким образом, для предъявления требований об уплате процентов за пользование чужими средствами, основанных на договорных отношениях сторон, нет необходимости в обращении к предписаниям статьи 133 Основ гражданского законодательства 1991 г.

Поскольку в пункте 3 статьи 66 Основ гражданского законодательства 1991 г. не определен ни порядок начисления процентов за пользование чужими средствами, ни его размер, при разрешении конкретных споров практически по аналогии использовались положения пункта 3 статьи 133 Основ гражданского законодательства 1991 г. Вместе с тем в статье 133 содержится отсылка к средней ставке банковского процента, существующей в месте нахождения кредитора, которую истец должен доказать. Поэтому от истца МКАС требовал представить соответствующие доказательства. Если такие доказательства не представлялись или, по мнению МКАС, они не соответствовали закону, требования истцов не удовлетворялись.

При рассмотрении требований, предъявленных в иностранной валюте (а в МКАС по общему правилу цена иска выражена в иностранной валюте), возникали серьезные трудности с определением размера ставки, по которой должны начисляться проценты на основании предписаний статьи 395 ГК РФ. В настоящее время не существует "учетных ставок банковского процента" (т. е. ставок Центрального банка РФ), применяемых к расчетам в иностранной валюте. Фактически же используемые коммерческими банками ставки банковского процента существенно отличаются в различных банках. И в этом вопросе не сложилось единообразной практики.

Когда доказательства размера такой ставки истцом представлялись, требование удовлетворялось. Если истец не представляет соответствующих доказательств размера ставки банковского процента, в зависимости от обстоятельств иск в этой части либо оставляется без рассмотрения, либо в иске отказывается. В то же время по одному из споров было принято решение, резюме к которому приводится ниже.

Поскольку ответчик длительное время пользовался денежными средствами, принадлежащими истцу, Арбитражный суд, руководствуясь частью 2 пункта 3 статьи 133 Основ гражданского законодательства 1991 г. и статьей 395 ГК РФ, считает справедливым, основываясь на практике рассмотрения дел, связанных с расчетами в свободно конвертируемой валюте, признать за истцом право на получение законного среднего банковского процента в размере 10% годовых с даты, когда соответствующая сумма должна быть уплачена по день уплаты.

В этой связи необходимо отметить, что оценка представленных сторонами доказательств в соответствии с предписаниями Регламента 1988 г. (§30) и Регламента МКАС (§34) осуществляется арбитрами по их внутреннему убеждению. При оценке доказательств размера учетной ставки банковского процента в иностранной валюте, когда местонахождением кредитора являлась Россия, при разрешении споров, как правило, принимались во внимание справки ведущих банков в месте нахождения кредитора, подтверждающие применяемые ими ставки по краткосрочным кредитам в иностранной валюте, на основе которых определялся размер средней ставки банковского процента. После опубликования в 1996 г. Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 в практике МКАС с учетом его положений (п. 52) начали принимать в качестве доказательства справку одного из ведущих банков в месте нахождения кредитора, подтверждающую применяемую им ставку по краткосрочным валютным кредитам. Следует заметить, что и поныне в России отсутствует как официальная учетная ставка банковского процента по валютным кредитам, так и публикации в официальных источниках информации о средних ставках банковского процента по краткосрочным валютным кредитам. Лишь в качестве ориентира может служить документ "Об установлении для целей налогообложения предельной ставки по уплате процентов по ссудам, полученным в иностранной валюте", утвержденный в декабре 1995 г. – январе 1996 г. Минфином РФ, Минэкономики РФ, Госналогслужбой РФ и Центральным банком РФ по поручению Правительства РФ от 22 октября 1995 г. Целью этого документа является не установление ставки процентов по ссудам, а определение допустимого предела таких ставок (15%) в целях налогообложения.

Когда в качестве истцов выступали иностранные организации, принимались во внимание ставки банковского процента, применяющиеся в месте нахождения иностранного кредитора.

При применении к отношениям сторон по контракту соответствующих Общих условий поставок проценты за просрочку исполнения денежных обязательств начислялись в порядке и размере, предусмотренных в таких Общих условиях поставок (§119 ОУП СЭВ 1968/1988 гг. и §55 ОУП СССР – КНР 1990 г.)

Когда признавалось применимым иностранное право, размер и порядок начисления процентов за просрочку исполнения денежных обязательств определялись на основании норм соответствующего права.

При рассмотрении на основе норм российского права одного из дел истец поставил вопрос о взыскании в его пользу не только процентов годовых с просроченной суммы платежа за товар, но и процентов на проценты, размер которых был им определен с капитализированной суммы процентов на конец каждого соответствующего года. МКАС отклонил это требование истца как по формальным соображениям, так и по существу. Предъявленное в заседании Арбитражного суда в качестве дополнительного к исковому заявлению оно не было оплачено истцом арбитражным сбором. Толкование соответствующих норм российского законодательства (ст. 226 ГК РСФСР 1964 г., п. 3 ст. 66 Основ гражданского законодательства 1991 г., ст. 395 ГК РФ 1994 г.) приводит к выводу, что все эти акты исходят из уплаты процентов, начисляемых только на сумму, уплата которой просрочена, то есть из непрерывного начисления процентов годовых с момента начала просрочки по день уплаты. Необходимо отметить, что в вышеуказанном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 (п. 51) выражен такой же подход по этому вопросу: "Предусмотренные пунктом 1 статьи 395 проценты подлежат уплате только на соответствующую сумму денежных средств и не должны начисляться на проценты за пользование чужими денежными средствами, если иное не предусмотрено законом". На наш взгляд, это положение не исключает права кредитора требовать уплаты процентов годовых на капитализированные проценты в случаях, когда проценты не были уплачены вместе с основной суммой долга и, таким образом, явились предметом самостоятельного требования об уплате денежной суммы.

При рассмотрении некоторых споров возникал вопрос о соотношении права требовать неустойку, установленную пунктом 3 статьи 66 Основ гражданского законодательства 1991 г., и неустойку (пени) за просрочку платежа, предусмотренную договором. В делах № 50 и 63 выражен четкий подход к этой проблеме. Приводим резюме к одному из этих решений.

Условие контракта об уплате неустойки за просрочку платежа исключает возможность дополнительно требовать уплаты 5% годовых на основании пункта 3 статьи 66 Основ гражданского законодательства 1991 г., которым в законе дана квалификация в качестве неустойки.

В то же время по иному решается вопрос о соотношении неустойки (пени), предусмотренной контрактом, и права требовать уплаты процентов годовых за пользование чужими средствами на основании пункта 3 статьи 66 Основ гражданского законодательства 1991 г.

Проценты за пользование чужими средствами при просрочке исполнения денежных обязательств на основании пункта 3 статьи 66 Основ гражданского законодательства 1991 г. подлежат взысканию сверх пени за просрочку платежа, предусмотренной контрактом.

МКАС неизменно (как применительно к ГК РСФСР 1964 г., так и к Основам гражданского законодательства 1991 г.) исходил из того, что проценты годовые должны взыскиваться до дня фактической уплаты основного долга. В настоящее время, когда такое положение прямо предусмотрено в статье 395 ГК РФ, и в судах общей юрисдикции и государственных арбитражных судах будут придерживаться такого же подхода. Постановлением Пленума Верховного руда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 это установлено (п. 51).

Что касается даты, с которой проценты начинают начисляться, то она определяется в каждом случае с учетом конкретных обстоятельств в зависимости от того, когда, по мнению суда, наступили основания для начисления процентов. Так, при рассмотрении одного из споров МКАС, установив, что истец предоставил ответчику отсрочку платежа, признал, что проценты могут начисляться только с даты отзыва истцом предоставленной им отсрочки.

Требование об уплате процентов годовых в практике МКАС по общему правилу не квалифицировалось ни в качестве требования о возмещении убытков, ни в качестве требования об уплате неустойки (кроме случаев, когда применялось положение пункта 3 статьи 66 Основ гражданского законодательства 1991 г., которым прямо устанавливалось, что 5% годовых являются неустойкой). Между тем в одном из решений, в котором применимым было шведское право, состав Арбитражного суда квалифицировал требование об уплате процентов годовых в качестве требования о возмещении упущенной выгоды. При проверке обоснованности требования МКАС исходил из двух соображений: (1) размер определен в соответствии со шведским законодательством на основании данных об учетной ставке Центрального банка Швеции; (2) истец не оспорил метода расчета и суммы как результата примененного метода. [Международное частное право / Под редакцией Дмитриевой Г.К. – М.: Юрист, 1993. С. 153.]

Практика применения МКАС предписаний статьи 395 ГК РФ дает основания для следующих выводов.

(1) Требование об уплате процентов годовых является денежным обязательством, дополнительным к основному долгу. К нему не применимы общие правила об ответственности, предусмотренные ГК РФ (ст. 401 и 404). Оно не является ни требованием о возмещении убытков (реального ущерба и/или упущенной выгоды), ни требованием об уплате неустойки. Соответственно оно подлежит удовлетворению независимо от того, освобождается ли должник от ответственности за неплатеж или за просрочку платежа. [Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). – М., 1972., стр. 311.]

(2) Проценты годовые подлежат уплате независимо от того, пользовался или не пользовался должник денежными средствами, которые он должен был передать кредитору. Для взыскания процентов годовых кредитору не требуется представлять доказательства причиненного ему ущерба нахождением его денежных средств у должника или в его распоряжении (например, у третьих лиц, которым должник их передал или которым кредитор их передал в соответствии с указаниями должника).

(3) Поскольку проценты годовые не являются неустойкой, они могут быть взысканы наряду с неустойкой (законной или договорной), а их размер не может быть снижен судом на основании статьи 333 ГК РФ, предоставляющей суду право снизить размер неустойки, когда она явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства (об исключении из этого правила см. ниже).

(4) Размер процентов годовых определяется существующей в месте нахождения кредитора ставкой банковского процента при предоставлении краткосрочных кредитов (а не ставками, применяемыми банками по депозитным счетам вкладчиков). Когда размер процентов годовых определен в договоре на основании статьи 395 ГК РФ, но на несоизмеримо более высоком уровне, чем учетная ставка банковского процента, суд в виде исключения вправе признать разницу между договорной: и банковской ставками в качестве неустойки и соответственно снизить размер взыскиваемой суммы, исчисленной по договорной ставке, если он признает ее явную несоразмерность последствиям допущенного нарушения.

(5) На основании пункта 2 статьи 395 ГК РФ кредитор вправе требовать возмещения доказанных убытков в части, превышающей размер процентов годовых и неустойки (если таковая подлежит уплате наряду с процентами годовыми).

Хотя высказываются различные точки зрения по вопросу о правовой природе процентов годовых, предусмотренных статьей 395 ГК РФ [Розенберг М.Г. Ответственность за неисполнение денежного обязательства. Комментарии к Гражданскому кодексу Российской Федерации. – М.: МЦФЭР, 1995.], изложенные выше принципиальные подходы были в основном поддержаны при обсуждении этой проблемы в апреле 1996 г. в Исследовательском центре частного права при Президенте РФ.

На наш взгляд, проценты годовые должны быть квалифицированы в качестве платы (вознаграждения), представляющей собой эквивалентное возмещение за пользование чужими денежными средствами (аналогичное оплате цены товара, выполненных работ или оказанных услуг) [Розенберг М.Г. Правовая природа процентов годовых по денежным обязательствам (практические и теоретические аспекты, применения новых положений ГК РФ). В кн.: Гражданский кодекс России: проблемы теории и практики. М.: МЦФЭР, 1997., стр. 152.]. Из такого теоретического подхода, позволяющего надлежащим образом обосновать практику применения этих положений ГК, исходили, в частности, ведущие цивилисты применительно к ГК РСФСР 1922 г. и ГК РСФСР 1964 г. [Там же.]

Дополнительными аргументами в пользу предложенного подхода к квалификации процентов годовых, предусмотренных статьей 395 ГК РФ, могут служить следующие соображения. Во-первых, ГК РФ (п. 2 ст. 823) безусловно, исходит из того, что к коммерческому кредиту соответственно применяются правила, относящиеся к займу и кредиту (гл. 42 ГК РФ), если иное не предусмотрено правилами о договоре, из которого возникло соответствующее обязательство, и не противоречит существу такого обязательства. Правила же эти предусматривают уплату должником кредитору: (1) вознаграждения (платы) за предоставленные денежные средства (ст. 809 ГК РФ) и, сверх того, (2) на основании статьи 811 ГК РФ процентов, исчисляемых в размере, предусмотренном пунктом 1 статьи 395 ГК РФ, но представляющих собой неустойку за просрочку погашения займа (кредита). Если считать, что при просрочке исполнения денежного обязательства должник уплачивает только проценты, предусмотренные статьей 395 ГК РФ, и к нему не могут быть применены такие меры имущественного воздействия, как договорная или законная неустойка, то следует прийти к парадоксальному, на наш взгляд, выводу, что закон ставит должника, нарушившего денежное обязательство, в лучшее положение, чем при договорном оформлении предоставления ему кредитором коммерческого кредита, например, в виде отсрочки или рассрочки платежа. Во-вторых, Федеральным законом РФ от 11 марта 1997 г. "О переводном и простом векселе" [Собрание законодательства РФ, 1997, № 11, ст. 1238.] прямо предусмотрена (статья 3) в отношении векселей, выставленных к оплате и подлежащих оплате на территории России, как уплата процентов годовых, так и пени в размере, установленном статьей 395 ГК РФ. Таким образом, в отношении векселей законом предусмотрено применение того же принципа, что и при предоставлении кредита, в том числе коммерческого.

В настоящее время готовится проект постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ о практике применения положений ГК РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами, в котором предполагается дать соответствующие разъяснения.

Представляется, что целесообразно включить в часть 3 ГК РФ соответствующие предписания, которыми определялся бы коллизионный принцип решения вопроса о применении процентов годовых (по праву страны, применяемому для регулирования соответствующего отношения) и устанавливался бы порядок определения размера процентной ставки для случаев, когда применимым являются российское право и расчеты производятся в иностранной валюте или в условных денежных единицах.

Заключение

Подведем некоторые итоги. Нами подробно рассмотрено понятие коллизионной нормы. Коллизионные нормы являются основой международного частного права и составляют его ядро. Наименование коллизионная норма имеет латинское происхождение (colision, collision; conflits de lois – фр., conflicts of laws – англ.) и буквально означает "конфликт, столкновение". Так называемый конфликт между законами различных государств, претендующих на регулирование данного отношения, и предназначены разрешить коллизионные нормы, обеспечивающие выбор соответствующего правопорядка и конечное решение вопроса по существу, т. е. отыскание необходимой материально-правовой нормы. Коллизионные нормы состоят из двух структурных элементов – объема и привязки. Объем указывает на круг общественных отношений, подпадающих под регулирование, и условия, при которых действует данная коллизионная норма. Привязка "прикрепляет", "привязывает" рассматриваемое общественное отношение к конкретному правопорядку.

В зависимости от формы выражения привязки различают двусторонние и односторонние коллизионные нормы. Односторонние коллизионные нормы отсылают регулирование отношения к определенно обозначенному правопорядку – как правило, национальному соответствующего государства. Двусторонние коллизионные нормы не называют компетентное право непосредственно, а лишь указывают на признак, с помощью которого таковое можно отыскать. Выбор соответствующего материального права, которое будет регулировать рассматриваемое отношение по существу, зависит от фактических обстоятельств, характеризующих данное отношение. Привязки двусторонних коллизионных норм оперируют различными критериями определения компетентного правопорядка. Среди них наибольшее распространение в международной и национальной практике получили гражданство физического лица, место его постоянного жительства или преимущественного проживания, место заключения договора, совершения действия (акта), место нахождения вещи (внесения ее в реестр), место причинения вреда, место рассмотрения спора и др., что именуется "формулами прикрепления", или коллизионными принципами. Например: "отношения, вытекающие из трудового договора, регулируются, – если стороны не договорятся иначе, – правом места выполнения работы работником" (№ 16 Закона Чешской Республики о международном частном праве и процессе); "форма сделки определяется по законодательству места ее совершения" (ст. 39 Договора от 14 сентября 1992 г. между Российской Федерацией и Республикой Кыргызстан о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам); "к договорам, которые должны быть исполнены в пределах территории Китайской Народной Республики, будет применяться право Китайской Народной Республики" (ст. 5 Закона КНР о хозяйственных договорах с иностранным участием). Наличие коллизионных формул прикрепления и именно их разнообразие, обеспечивают реальный результат при выборе соответствующего правопорядка. Кроме того, коллизионные нормы так же, как и другие правовые нормы, могут различаться между собой по их юридической силе, вследствие чего можно говорить об императивных, диспозитивных или альтернативных нормах.

С точки зрения правовой природы коллизионные нормы могут быть национальными, т. е. созданными в рамках автономного правотворчества конкретным государством, и международными (договорными), т. е. возникшими из международно-правового соглашения. В большинстве случаев государства самостоятельно разрабатывают массив коллизионных норм. Однако в современный период все большее значение приобретает развитие коллизионно-правового регулирования с помощью международно-правовых средств преимущественно в договорном порядке. Создание несколькими государствами единообразных коллизионных и иных норм МЧП путем разработки и заключения соответствующих международных договоров получило название унификации национально-правовых норм.

В современной практике МЧП наблюдается усложнение характера и структуры коллизионной нормы. Если в предшествующие времена выбор права состоял, по существу, в альтернативе между персональным и территориальным началом, то ныне он раздвинул границы более широко. В частности, значительное развитие в последнее время получили альтернативные коллизионные привязки, обеспечивающие большую гибкость регулирования и предоставляющие больший диапазон выбора сторонам (участникам) правоотношения, а в необходимых случаях также и правоприменительным органам.

Возрастающую роль сегодня играют и другие явления, связанные с коллизионно-правовым регулированием. На национально-правовом и международно-правовом уровнях активно используется такое средство регулирования отношений, характеризующихся проявлением юридической связи с правопорядками различных государств, как "кумуляция коллизионных привязок", т. е. объединение, комбинирование в одной привязке двух или более признаков, в результате чего осуществляется отсылка правоотношения не к одному, а к нескольким правопорядкам одновременно. В частности, это явление весьма распространено в коллизионном регулировании брачных отношений.

Коллизионный способ регулирования в настоящее время осуществляется в двух правовых формах: национально-правовой (посредством национальных коллизионных норм, разработанных каждым государством в своем праве самостоятельно) и международно-правовой (посредством унифицированных коллизионных норм, разработанных государствами совместно в международных соглашениях). Обе формы относятся к одному способу регулирования – коллизионному, так как в обоих случаях коллизия права решается способом выбора права, отсылки к праву конкретного государства.

Второй способ регулирования гражданских отношений, осложненных иностранным элементом, – материально-правовой. Сущность его заключается в создании специальных норм гражданско-правового характера, которые должны непосредственно применяться к данным отношениям минуя коллизионную стадию выбора права.

Ясно, что одной из причин возникновения коллизии, являются различия в содержании гражданского права разных государств. Из этого следует, что коллизионную проблему можно снять, если будут созданы и применяться единообразные, одинаковые по своему содержанию, гражданско-правовые нормы. Материально-правовой метод осуществляется посредством создания унифицированных (единообразных) материальных норм гражданского права, что снимает коллизионную проблему.

Обязательным условием унификации материального гражданского права как способа регулирования является использование международно-правовых форм (главным образом – международного договора). В процессе взаимодействия государств происходит взаимовлияние национальных правовых систем, в результате чего в гражданском праве разных государств встречаются одинаковые по содержанию правила. Встречаются и полные текстуальные совпадения законов разных стран.

Однако никакое фактическое совпадение, даже значительное, в гражданском праве разных стран не исключает возможности возникновения между ними коллизий и необходимости выбора права: формально совпадающие нормы позитивного права получают разную интерпретацию в реальной юридической практике. Материально-правовой способ регулирования может осуществляться и в национально-правовой форме: государство в своем внутреннем праве устанавливает материальные гражданско-правовые нормы, специально предназначенные для регулирования гражданских правоотношений с иностранным элементом.

Итак, международному частному праву присуще два способа регулирования: коллизионно-правовой, который осуществляется в двух правовых формах – национальной и международной, и, во-вторых, материально-правовой, осуществляемый в международно-правовой форме. Оба способа направлены на преодоление коллизионной проблемы, хотя и разными средствами. Они являются различным проявлением общего метода международного частного права. Оба способа взаимодействуют, дополняя друг друга.

Список использованной литературы

Список нормативных актов

Венская конвенция ООН 1980 г.

Гражданский кодекс Российской Федерации.

Гражданский кодекс РСФСР 1964 г.

Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 г.

Закон РФ от 7 июля 1993 г. "О международном коммерческом арбитраже".

Кодекс торгового мореплавания СССР.

Конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958).

Конституция Российской Федерации.

Московская конвенция 1972 г.

Общие условия поставок СЭВ 1968/1988 гг.

Общие условия поставок СЭВ – Финляндия.

Основные условия регулирования договорных отношений при осуществлении экспортно-импортных операций, утвержденные Постановлением Совета Министров СССР от 25 июля 1988 г. № 888.

Основы гражданского законодательства 1991 г.

Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г.

Положение о Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (Приложение 1 к Закону РФ от 7 июля 1993 г. "О международном коммерческом арбитраже").

Положения о поставках, утвержденные Постановлением Совета Министров СССР от 25 июля 1988 г. № 888.

Постановление Верховного Совета Российской Федерации от 03. 03. 93 "О некоторых вопросах применения законодательства Союза ССР на территории Российской Федерации".

Постановление Верховного Совета Российской. Федерации от 14. 07. 92 "О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы".

Постановление Совета Министров СССР от 14 февраля 1978 г. "О порядке подписания внешнеторговых сделок".

Регламент Арбитражного суда 1988 г.

Семейный кодекс Российской Федерации.

Соглашение государств СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (Киев, 20 марта 1992 г.)

Соглашение об Общих условиях поставок между организациями государств – участников Содружества Независимых Государств (Киев, 20 марта 1992 г.)

Унифицированные правила и обычаи для документарных аккредитивов (редакция 1983 г.)

Федеральный закон РФ от 30 ноября 1994 г. "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации".

Список литературы

Богуславский М.М. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 1997.

Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. Комментарий. – М., Юрид. лит. 1994.

Гаврилов А.И., Курочкин К.А. Внешнеторговая сделка. – М., 1995.

Зыкин И.С. Внешнеэкономические операции: право и практика. – М., Междунар. отношения, 1994.

Лунц Л.А. Курс международного частного права. Особенная часть. – М., 1975.

Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). – М., 1972.

Международное частное право / Под редакцией Дмитриевой Г.К. – М.: Юрист, 1993.

Международное частное право в документах. Т. 1. Финансы. Валюта. Налоги. К.А. Бекяшев, А.Г. Ходаков. – М.: Юрист, 1996.

Мусин В. А. Международные торговые контракты. – Л., 1986.

Поздняков В.С., Садиков О.Н. Правовое регулирование отношений по внешней торговле. Части 1 и 2. – М., Междунар. отношения, 1985, 1986.

Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. – М., 1996.

Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров. – М., Юрид. лит., 1985.

Садиков О. Н. Международное частное право. – М.: Юридическая литература, 1984.

Давид Р. Основные правовые системы современности. – М.: 1988.

Дашков Л. П., Брызгалин А.В. Коммерческий договор: от заключения до исполнения. – М.: ИВЦ Маркетинг, 1996.

Долан Э., Кэмпбелл К., Кэмпбелл Р. Деньги, банковское дело и денежно-кредитная политика. / Пер. В. Лукашевич, Е. Ярцева, М. Ярцева. – СПб.: ПРОФИКО, 1991.

Долан Э., Линдсей Л. Рынок. Микроэкономическая модель. / Пер. с анг. В. Лукашевича. – СПб.: 1992.

Зыкин И.С. Обычаи и обыкновения в международной торговле. – М.: Международные отношения, 1983.

Информационный Бюллетень. №№ 1-10, Межпарламентская Ассамблея государств-участников Содружества Независимых Государств. – СПб.: ВЕСТИ, 1993-1996.

Интеллектуальная собственность: сборник типовых договоров. – М.: Инфра-М, 1995. – 247 с.

Как заключить контракт с инофирмой. Энциклопедия международных контрактных отношений. /Под общей ред. М.Б. Биржакова. – СПб.: ИРИДИЙ, САТИСЬ, 1993.

Как продать ваш товар на внешнем рынке. Справочник / Отв. ред. Ю.А. Савинов. – М.: МЫСЛЬ, 1990.

Козлов Н.В. Учредительный договор о создании коммерческих обществ и товариществ. – М.: Бек, 1994. – 173 с.

Комаров А.С. Ответственность в коммерческом обороте. – М.: Юридическая литература, 1991.

Контракт с инофирмой. / Под ред. М.Б. Биржакова Энциклопедия международных контрактных отношений. – СПб.: ОЛБИС-САТИС, 1995. – 608 с.

Контрактное право. В 4-х томах. / Под ред. Г.В. Петровой – М.: Изд. дом ИМИДЖ, 1992.

Краснова И.А. Страховые фонды и финасово-кредитные отношения – М.: 1993.

Краткий англо-русский толковый словарь экономических и финансовых терминов / Пер. с англ. А.Н. Полякова, С.Н. Поташева, Н. В. Свиридова / Под ред. Е.М. Четыркина. – М.: Финансы и статистика, 1987.

Кредитно-расчетные операции банков при внешнеэкономической деятельности предприятий. Вексельные, факторинговые, лизинговые операции. Методические указания. Сост. М. Х. Лапидус. – А.: ЛФЭИ, 1990.

Львов Ю.А. Основы экономики и организации бизнеса. – СПб.: ГМП ФОРМИКА, 1992.

Международные банки и страховые компании в мире капитала. Экономико-статистический справочник/Сост. И. А. Бубнов и др. – М.: Мысль, 1988.

Международные конвенции об авторском праве. Комментарий / Под ред. Э.П. Гавридова. – М.: Прогресс, 1982.

Международные правила заключения договоров купли-продажи ИНКОТЕРМС. По материалам издания §460 МТП. – СПб.: 1992.

Мозолин В.П. Фарнсфорт Е.А. Договорное право США и СССР. – М.: 1988. Мусин В.А. Международные торговые контракты. – Л.: 1986.

Мусин В.А. Порядок заключения договора международной купли-продажи. – М.: Советское государство и право, 1985.

Налоги. / Под ред. Д. Г. Черника. – М.: Финансы и статистика, 1995. – 400 с.

Настольная книга валютного дилера. СП Crocus International. – М: Верба, 1992.

Недужий И.И. Международные торги. – М.: Международные отношения, 1991.

Основы внешнеэкономических знаний. Словарь-справочник / С.И. Долгов, В.В. Васильев, С. П. Гончарова и др. – М.: Высшая школа, 1990.

Регистр текстов международных конвенций и других документов, касающихся права международной торговли, т. 1. Нью-Йорк, 1971.

Рябов В.А. Международный обмен технологическими знаниями. – М.: Международные отношения, 1981.

Рубанов А.А. Теоретические основы международного взаимодействия национальных правовых систем. – М.: Наука, 1984.

Сборник международных договоров и других документов, применяемых при заключении и исполнении внешнеэкономических контрактов. – М.: Торгово-промышленная палата СССР,1991.

Тихомиров Ю.А. Договоры в экономике. – М.: Экономика, 1993. – 144 с.

Honnold J. O. Uniform Law for International Sales under the 1980 United Nations Convention. Deventer, 1991.

Schmitthoff С. М. Commercial Law in а Changing Economic Climate. L., 1981.