Дипломная работа: Действие уголовного закона во времени

Дипломная работа: Действие уголовного закона во времени

Оглавление

Введение

Глава 1. Развитие учения о действии уголовного закона во времени

1.1 Формы проявления времени в правовой системе

1.2 Формирование и развитие основных принципов действия уголовного закона во времени в отечественном законодательстве

Глава 2. Принципы действия уголовного закона во времени и их реализация в современном уголовном законодательстве россии

2.1 Теоретические аспекты действия уголовного закона во времени

2.2 Практические аспекты действия уголовного закона во времени

Выводы по 2 главе

Заключение

Список источников и литературы

Введение

Актуальность темы исследования. Расширение прав и свобод человека, получившие развитие в Конституции Российской Федерации, а также повышение роли личности в общественной жизни обуславливает необходимость применения наиболее адекватных и более тонких средств уголовно-правового воздействия. Это тем более важно, поскольку нормы уголовного права предусматривают наиболее острые формы вмешательства в общественные отношения, и именно поэтому они требуют повышенного внимания и более глубокого изучения.

Кардинальные преобразования в современном обществе актуализировали интерес, высветили новый уровень понимания и подходов к проблемам пространственно-временной характеристики реализации уголовно-правовых норм. Потребности переосмысления научного знания о принципах действия уголовного закона во времени и пространстве связаны, прежде всего, с:

1) провозглашением России правовым, демократическим государством и как следствие объявлением приоритета личности, её прав и свобод среди охраняемых правовыми средствами ценностей общества;

2) образованием Содружества Независимых Государств на бывшей единой территории СССР;

3) интеграцией России в мировое сообщество и более её активным участием в сотрудничестве по борьбе с преступностью;

4) коренным реформированием уголовного законодательства, вызванным изменившимся социально-политическим и экономическим обликом страны, а также с практическими проблемами правоприменительной деятельности.

Степень научной разработанности. Следует отметить, что исследование вопросов, связанных с действием уголовного закона во времени и пространстве, всегда привлекало внимание теоретиков права. Интерес к этой проблеме особенно возрастал в периоды разработки или существенного изменения текущего уголовного законодательства. Теоретические и историко-философские основы реализации этого института в уголовном праве рассматривались Я.М. Брайниным, А.И. Бойцовым, Н.Д. Дурмановым, М.И. Ковалевым, А.М. Медведевым, А.А. Тилле, М.Д. Шаргородским, А. Е Якубовым. Ряд важных проблем применения уголовных законов исследовались в трудах Е.В. Благова, Б.В. Волженкина, Ю.В. Голика, Т.Г. Дауровой, В.А. Елеонского, А.Н. Игнатова, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, И.И. Карпеца, В.Е. Квашиса, С.Г. Келиной, Ю.И. Ляпунова, М.П. Мелентьева, В.П. Малкова, А.С. Михлина. А.В. Наумова, В.П. Панова, И.И. Солодкина и других ученых. Их труды внесли значительный вклад в развитие учения о действии уголовного закона во времени и пространстве.

Вместе с тем, возросшие требования и задачи борьбы с преступностью, направленные на урегулирование правопорядка в стране и защиту прав и интересов граждан, а также потребности правоприменительных органов требуют дальнейшего развития методологических основ уголовного права и исследования наиболее крупных и сложных теоретических проблем. Одной из таких актуальных проблем является исследование концептуальных основ учения о действии уголовного закона во времени и осмысление практики применения соответствующих уголовно-правовых норм в деятельности правоохранительных органов. Решение этой задачи приобретает особую актуальность в связи с принятием нового Уголовного кодекса Российской Федерации, прежде всего с изменением ряда положений, касающихся действия уголовного закона во времени. Так Уголовный кодекс Российской Федерации впервые законодательно определяет понятие времени совершения преступления и пространства, где действует уголовное законодательство, во многом по новому решает вопросы об уголовной ответственности граждан России, совершивших преступления на территории других государств, а также имеет ряд других новелл, в целом соответствующих международным стандартам и историко-правовым традициям Российского государства.

Именно поэтому более глубокий анализ вопросов действия уголовного закона во времени и пространстве позволит определить факторы, влияющие на формирование уголовно-правовой системы в России, проследить эволюцию указанного института уголовного права осмыслить отечественный и зарубежный опыт соответствующих политико-правовых решений и позитивно использовать его в практике реализации правовых предписаний в современных условиях.

Все это вызывает настоятельную необходимость углубленной разработки ряда принципиальных положений, касающихся проблем действия уголовного закона во времени и пространстве, а также определяет актуальность и научно-практическую значимость исследуемой темы. Сказанное позволяет определить научное обоснование общего понятия действия уголовного закона, сформулировать и внести концептуальные предложения по совершенствованию уголовного законодательства в этом направлении. Это будет способствовать повышению качественного уровня правоприменительной деятельности государственных органов, укреплению гарантий прав и свобод личности, общества и государства в сфере уголовно-правового регулирования, усилению борьбы с преступностью, укреплению правового порядка.

В связи с вышеизложенным цель настоящего исследования состоит в том, чтобы с учетом накопленного нормотворческого опыта и научного знания провести анализ теоретических основ действия уголовного закона во времени и пространстве, определить пределы реализации современного уголовного законодательства, а также разработать предложения, направленные на совершенствование уголовно-правовых норм указанного института и практики их применения.

Достижение этих целей предполагает реализацию следующих задач исследования:

1) анализ соответствующих нормативно-правовых актов и теоретических воззрений в отечественной доктрине относительно вопросов действия уголовного закона во времени;

2) разработка общего понятия действия уголовного закона в рамках временных характеристик реализации уголовно-правовых норм;

3) теоретическое обоснование и исследование некоторых практических аспектов действия уголовного закона во времени;

4) определение места и роли норм, регламентирующих действие уголовного закона во времени в системе уголовного права;

5) разработка предложений по совершенствованию законодательства, регламентирующего пределы действия УК РФ;

Объектом исследования - является процесс становления и развития института действия уголовного закона во времени в отечественном законодательстве, а также вытекающие из этого закономерности, определяющие содержание проблемы функционирования уголовно-правовых норм.

Предметом дипломного исследования является правовое регулирование института действия уголовного закона во времени, выявление тенденций и закономерностей его развития и реализации в уголовно-правовой доктрине, а также в нормах Общей Особенной частей Уголовного кодекса Российмкой Федерации.

Методологической основой исследования являются философские категории времени, а также положения диалектической теории познания, в рамках которой применялись другие общенаучные методы конкретно-исторического, логического, формально-юридического, сравнительно-правового, системного анализа и толкования уголовного закона. Нормативную базу исследования составили правовые источники по уголовному законодательству Российского государства, некоторых зарубежных стран, а также международно-правовые акты, регламентирующие порядок применения норм о действии уголовного закона во времени.

Научная новизна исследования заключается в том, что она является комплексным правовым исследованием, посвященным вопросам реализации уголовного закона во времени. В работе анализируются нормативные акты и теоретические воззрения, отражающие и закрепляющие эволюцию уголовно-правовой политики в области правоприменительной деятельности, впервые дается систематизированный сравнительный анализ ранее действовавшего и нового законодательства по исследуемой теме, а также обосновываются предложения по дальнейшему его совершенствованию.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в научном анализе нормативно-правовых актов и выявлении основополагающих факторов становления института действия уголовного закона во времени, которые призваны способствовать развитию науки уголовного права на современном этапе, а также в том, что выводы и предложения, сформулированные в результате исследования могут быть использованы в правоприменительной деятельности и для дальнейшего совершенствования законодательства, регламентирующего пределы действия УК РФ.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, объединяющих четыре параграфа, заключения и списка источников и литературы.

Глава 1. Развитие учения о действии уголовного закона во времени

1.1 Формы проявления времени в правовой системе

В российской правовой науке проблема соотношения и взаимодействия времени и права, как правило, рассматривалась только при анализе действия во времени норм права (при этом большое внимание традиционно уделялось анализу обратной силы закона), правового выражения конструкции "сроки" и лишь иногда при анализе видов толкования.

Однако современная наука пришла к выводу, что "источником реальной длительности и реального пространства является человеческая личность, внутреннее движение которой мы и называем временем и в котором мы располагаем все внешние отметины, как референты продолжительности"[1]. И в специально-научных исследованиях необходимо учитывать, что "временные отношения должны, видимо, приобретать какую-то специфику от того, в рамках какого уровня организации и движения материи, в рамках каких научных дисциплин они рассматриваются"[2].

Вместе с тем, поскольку взаимосвязь времени и права практически не подвергалась теоретико-правовому обобщению (хотя отдельные формы проявления связи анализировались в единичных работах), современные теоретико-правовые и отраслевые исследования представляют разные по методологии и назначению подходы к пониманию взаимосвязи времени и права.

Для одних время представляется фактором нормативного регулирования, и "нет такой области правового регулирования общественных отношений, где фактор времени не играл бы существенной, а во многих случаях определяющей роли"[3]. Поэтому делается вывод, что законодатель использует фактор времени так же, как фактор пространства, то есть использует "время в качестве инструмента формирования правоотношений"[4].

Другие исследователи на основе вывода о том, что пространство и время как формы существования движущейся материи не обладают различными качественными свойствами (физическими, социальными, правовыми и т.п.), поскольку эти свойства "присущи самим системам явлений в зависимости от того, в какой области объективной действительности они сформировались"[5], формулируют представление о том, что правовая действительность, как особая область социальной жизни общества, развивается и действует в рамках социального пространства и времени" и "правовое пространство-время - часть социального пространства-времени, где осуществляется нормативно-правовое воздействие на общественные отношения"[6].

Есть исследования, где конструируется особая форма времени - правовое время, которое понимается как функциональная категория юридической науки, "выражающая возникновение, длительность и завершение правовых действий, процессов, норм, событий и последовательность смены их состояний"[7]. При этом одни авторы, выделяя "юридически значимые свойства правового времени", говорят уже об особой хроносфере[8] (как временной сфере действия права). А другие, анализируя "юридические функции времени в праве"[9], обосновывают понятие правового времени как фундаментальной и функциональной категории, "отражающей процесс непрерывных изменений юридической жизни, в ходе которого возникают новые и исчезают ранее существовавшие правоотношения, юридические нормы и правовые акты, влияющие на становление и развитие юридической науки и практики"[10]. Есть и такие определения правового времени - как "особой функциональной категории юридической науки, выражающей возникновение, длительность и завершение правовых предписаний и отношений, последовательность смены их состояний и обязательность их соблюдения всеми субъектами права"[11].

Однако хотелось бы обратить внимание, что при анализе форм проявления времени[12] в правовой системе необходимо учитывать следующее. Во-первых, поскольку право представляет собой часть нормативно-регулятивной сферы общества, то теоретико-правовые обобщения тех сторон социальной жизни, которые обусловлены сложными связями между проистеканием времени и отражением этого процесса в жизни, должны быть связаны с необходимостью распознать, проанализировать, классифицировать, с одной стороны, способы подчинения поведения человека времени и, с другой стороны, способы управления временем как необходимые условия упорядочения общественных отношений.

Во-вторых, важен факт, что право взаимодействует с различными формами времени (четкие методологические основы реальности различных форм времени достаточно хорошо разработаны как в философских, так и в физических, химических, геологических и социологических исследованиях, базирующихся на классических идеях В.А. Канке[13]). То есть представления о том, что "в праве исходят из физического (кинетического) понимания времени и его метрических свойств (час, сутки, год) применительно к макромиру"[14], справедливо только для тех ситуаций, когда темпоральные параметры поведения субъектов права задаются формально определенными (прежде всего календарными) показателями. Но если для этого используются оценочные показатели (понятия), то имеется в виду социальное время, которое, конечно же, может быть приведено к его метрическим свойствам, однако вовсе не с ними связываются в этом случае юридические последствия, да и величины его измерения другие.

Однако ни философско-логических, ни методологических оснований выделять правовое время как самостоятельную форму права не имеется. Когда в юридических исследованиях отдельных элементов правовой системы говорят о правовом времени, то не ставят своей задачей показать, чем же это специфическое время отличается от физического или космического времени, и подменяют обсуждение проблем времени на этом специально-научном (правовом) уровне обсуждением отдельных аспектов временных отношений и механизмов функционирования правовой системы по времени (часы, ритмы) [15]. Однако при этом забывают, что выделение форм времени основывается на постулате, что размерные величины изменения времени в различных формах различны, а к чертам формы времени относят лишь такие характеристики, которые выражают специфику явлений. То есть, выделяя новую форму времени, необходимо, описывая ее, раскрыть присущие ей сущностные параметры и измерения. Однако в этих исследованиях лишь указывается, что правовое время - это правовая категория, у которой есть некие свойства (момент времени, длительность, последовательность, одновременность, повторяемость, интенсивность, ритмичность, непрерывность, прерывность и др.) [16]. Оставляя за рамками недостаточное понимание авторами, что у правовой категории как методологического инструмента познания, являющегося идеальным аналогом материального мира, отражением различных элементов правовой системы, есть содержание, но нет свойств (так как свойство категории права - быть "организующим принципом мышления, узловым пунктом связи субъекта и объекта"[17], как бы эталоном, с помощью которого осмысливается все богатство правовой действительности, то есть категории права лишь "отражают определенные стороны, процессы правовых явлений и, будучи примененными в познании, выступают в качестве специфических средств движения к новым результатам"[18]), необходимо отметить, что предлагаемые свойства правового времени не обосновываются авторами, их природа не описывается, поскольку сущность правового времени так и не раскрывается.

Таким образом, анализируя правовую действительность, можно лишь говорить о том, что в правовой системе проявляются различные (уже подробно описанные наукой) формы времени. А формы таких проявлений находят выражение на различных уровнях правовой системы - нормативном массиве, правосознании, правотворчестве, правореализации и др. В связи с этим представляется целесообразным дать краткую характеристику этим основным формам проявления, описав их основные признаки.

Рассматривая формы проявления календарного времени в правовой системе, необходимо учитывать, что метрико-топологическая структура календарного времени определяется действием природных закономерностей, но как расчлененное целое, как структурное образование календарное время всегда несет на себе печать закономерностей того общества, в котором оно имеет место. Поэтому формой проявления календарной формы времени в правовой системе является его исчисление. В настоящее время основой измерения календарного времени служат единицы и шкалы, устанавливаемые Государственной службой времени, частоты и определения параметров вращения Земли[19].

Другой формой проявления календарного времени в правовой системе является датирование. Датирование (обозначение события в календарной временной шкале) широко используется в целях обозначения времени разработки, принятия, опубликования и вступления в силу правовых нормативных актов, а также актов, вносящих в них изменения, дополнения или отменяющих их действие. Календарные даты становятся вехами, фиксирующими юридически значимые последствия, становясь частью юридического факта. Датирование отражает временную связь явлений, событий, фактов, длительность и последовательность в их развитии. Датирование временного момента как проявление календарного времени может воплощать точку отсчета некоего срока и, таким образом, определять фазу его истечения, позволяет в этих рамках провести социально-нормативное регулирование. Почти в каждой отрасли права существуют и специальные темпоральные нормы, направленные на датирование, то есть нормы, предписывающие зафиксировать то или иное юридически значимое событие, календарно исчислив время, - фиксация даты рождения и смерти человека, момента возникновения юридического лица или его ликвидации, даты заключения брака, момент наступления юридической ответственности, дата заключения соглашения. Несмотря на кажущуюся простоту датирования, чем более развернутым становится правовая система, чем более законодатель вдумывается в необходимость зафиксировать точку отсчета, тем больше трудностей встает на его пути. К датированию применяются специфические требования юридической техники, поскольку ошибка при датировании может иметь большие социальные и политические последствия.

Календарное время проявляется в правовой системе и в форме длительности (временной календарной протяженности), которая широко используется при определении разнообразных юридических сроков и при фиксации времени действия нормативного правового акта. Институт сроков в отраслевых правовых исследованиях чаще всего характеризуется по давно сложившейся схеме: понятие - виды - определение сроков - их исчисление (начало и окончание течения) - пропуск сроков и последствия этого (приостановление течения, восстановление и продление). Однако в настоящее время стало заметно отсутствие теоретико-правовых исследований этой формы проявления в правовой системе свойств календарного времени, а при отсутствии единства понимания природы, сущности и основных подходов к нормативному закреплению сроков (в том числе феномена давности) каждый срок в пределах одной отрасли права рассматривается и анализируется по-разному: как нечто обособленное, обусловленное лишь спецификой конкретных общественных отношений. Соответственно, подход к нормативному закреплению срока основывается исключительно на его видовых признаках.

При анализе проявлений такой формы времени, как социальное время, в правовой системе важно учитывать, что ее основными характеристиками являются: дление, делимость, неоднородность и необратимость, поэтому различные разновидности темпорально-правового регулирования социального регулирования осуществимы нетождественными способами. То есть социальное время проявляется в правовой системе в таких основных взаимосвязанных формах, как фиксация временного момента, повторяемость, одновременность, своевременность, последовательность.

Без фиксации момента времени нет социальной правовой нормы, так как пропадает исходная точка общественных координат положения субъекта права. Сама идея установления социального правила поведения связана с необходимостью зафиксировать положение субъекта во времени, четко определить начало и конец ситуации, подлежащей правовому регулированию. Поэтому каждая норма права, как социальная норма, в своей гипотезе воплощает момент социального времени, фиксируя юридический факт как предпосылку начала правовых отношений.

Однако необходимо обратить внимание, что социальное время как самостоятельная форма времени использует собственные единицы измерения, поскольку размерные величины изменения времени в различных формах различны. Социальное время измеряется с помощью идеальных инструментов - человеческой памяти, ощущений и др. Социальное время - это интуитивное ощущение течения социальной жизни, переживаемое современниками. Это ощущение зависит от интенсивности социальных изменений. Если в обществе изменений мало, социальное время течет медленно; если изменений много, время ускоряет свой ход[20]. То есть социальное время в правовой системе измеряется значимыми для субъекта правовыми событиями, а движение его создается чередой сменяющих друг друга социально наполненных ситуаций.

Повторяемость как форма проявления социального времени прослеживается в нормах различных отраслей права. Повторяемость юридических действий и событий в конституционном праве - это установленная действующим законодательством повторяемость выборов депутатов органов законодательной власти Российской Федерации и субъектов Российской Федерации как неотъемлемая характеристика правового статуса этих органов. В административном, финансовом и налоговом праве - это сроки составления перспективных и текущих планов развития субъектов Российской Федерации, ежегодное составление проектов бюджетов и их утверждение, а также утверждение отчетов об исполнении государственных и местных бюджетов, сроки представления финансовой отчетности, сроки исчисления и взимания налогов, сборов и т.д. Повторяемости в планировании соответствует повторяемость в учете (бухгалтерском и статистическом).

Социальное время проявляет себя как дление, в том числе и в правовой системе. Внутри правовой системы происходят процессы, которые не могут происходить ни с бесконечной скоростью, ни с разнообразными скоростями, а только с вполне формально закрепленными скоростями. Процессы в правовой системе сопряжены по срокам, наступают упорядоченно относительно друг друга. Определенные деяния накапливаются, структурные элементы собираются, выстраиваются, подбирается определенное количество юридических фактов и документов, их фиксирующих, а затем возникает новое юридическое качество - новый статус субъекта права, юридический результат осуществления субъективных юридических прав и обязанностей и т.д.

Связность прошлого, настоящего и будущего всех составных частей правовой системы есть отражение ее ритмики. Для субъекта права своевременность юридически значимых действий осознается, только если есть возможность сравнения - если есть способ сравнить ритм и скорость протекания нормативно урегулированных процессов.

Своевременность есть формально-юридическая форма воздействия на скорость осуществления социальных процессов, которая широко применяется в российском законодательстве. Эта категория весьма широко применяется в российском законодательстве - только действующих федеральных законов, использующих эту категорию как элемент правового регулирования, существует более 360.

Своевременность может рассматриваться как одно из основных, имманентных свойств любой деятельности, урегулированной правом, чаще всего тогда, когда регламентируется деятельность государственных органов и должностных лиц[21]. Так, своевременность рассматривается как признак такого обстоятельства, исключающего преступность деяния, как необходимая оборона, т.е. необходимая оборона допускается лишь в пределах того времени, которое занимает общественно опасное действие со стороны посягающего. "Оборона признается своевременной, если она осуществлена в период от начала посягательства до его окончания. Нельзя обороняться, если посягательство окончено, если посягающий приведен в такое состояние, при котором он уже не представляет опасности"[22]. Как преждевременная, так и запоздалая оборона теряют свойства правомерности и подлежат квалификации по соответствующим статьям УК Российской Федерации.

Нормативное закрепление своевременности используется и для установления субъективной юридической обязанности в норме права путем абстрактно сформулированного требования своевременно совершенствовать те или иные действия. Понятно, что при реализации права своевременность используется как оценочно-правовое понятие, поскольку при нормативном закреплении правила возможно лишь охарактеризовать значимость (общесоциальную, групповую, личностную) поступков субъектов права, при этом формально определенные признаки этих поступков невозможно описать в нормативном правовом акте[23]. Одинаковые по своим внешним, эмпирически фиксируемым признакам факты приобретают неодинаковую социальную значимость, и наоборот: различные по формальным показателям действия могут обладать, при определенных условиях, одинаковой социальной значимостью. Поэтому когда в правовом регулировании предстоит воспользоваться понятием "своевременность", то требуется не просто подсчитать количество истекшего календарного времени, а необходимо установить, какие реальные факты, действия в регулируемой правом ситуации действительно обладают (или обладали) той социальной значимостью, которая позволяет их использовать для измерения социального времени.

Характеристика "своевременность" является важной составной частью категории "законность"[24] в российской правовой системе. Поскольку категория "своевременность" закреплена в нормативно-правовых актах, то соблюдение ее становится основой соблюдения принципа законности. С одной стороны, это своевременное соблюдение любых предписаний закона, с другой - четкое и правильное соблюдение именно временных параметров, в нем установленных. Чем совершеннее нормативное закрепление своевременности как формы проявления социального времени, тем более четко и целесообразно они проводятся в жизнь, тем выше уровень законности. При этом коллизионность норм имеет важнейшее значение, так как только при наличии законодательства, согласованно описывающего течение ритма юридической жизни, имеет смысл использовать эту форму.

Как один из показателей законности, своевременность правоприменительной (и правореализующей) деятельности также закрепляется в качестве прямой юридической обязанности соответствующих субъектов прав. Правда, при этом своевременность задается уже не как оценочное, а как формально определенное требование, то есть используется датирование как форма проявления календарного времени (дата подачи заявлений, жалоб, представления документов, рассмотрения дела, вынесения решения, заключения договора и др. и длительность (в виде фиксации различных сроков)). Тут, следовательно, приходится иметь дело лишь с объективным календарным временем: за пределами юридически закрепленного и эмпирически фиксируемого интервала у правоприменителя отсутствует возможность темпорального усмотрения, самостоятельного распоряжения временем.

Вместе с тем необходимо отметить, что анализ своевременности при реализации нормы права четко показывает ее роль как связи между различными элементами российской правовой системы. Своевременность есть обратная связь между нормой и ее реализацией, связь между нормой и конкретным социальным отношением, возникающим на ее основе. Для этой связи характерно не только тщательное выполнение и последовательное следование временным зафиксированным моментам, но и гибкость, приспособляемость нормы к конкретным правоотношениям (через нормативное закрепление своевременности как оценочной категории и использование в правоприменении функционального и социологического способов толкования). Наличие этой связи обусловлено такими свойствами социального времени, как дление и необратимость.

В заключение хотелось бы отметить, что исследования форм проявлений календарного и социального времени в правовой системе являются достаточно новым для юридической науки подходом, что, в свою очередь, дает надежду на всестороннее исследование данной проблемы как на теоретическом, так и на отраслевом уровне правовой науки. А поскольку современные естественные и точные науки пришли к выводу, что "источником реальной длительности и реального пространства является человеческая личность, внутреннее движение которой мы и называем временем и в котором мы располагаем все внешние отметины, как референты продолжительности"[25], то и в правовых следованиях необходимо преодолевать представления о времени как о некоей универсальной, всеобщей, равномерно текущей сущности (что, конечно, обусловлено безраздельным господством в умах ученых на протяжении нескольких столетий ньютоновской концепции времени) и о том, что свойства материальной и социальной действительности не имеют отношения к выяснению сущности и свойств времени.

1.2 Формирование и развитие основных принципов действия уголовного закона во времени в отечественном законодательстве

Прежде всего, необходимо отметить, что история развития института действия уголовного закона во времени в зарубежной юридической мысли имеет для нас существенное значение в связи с большим влиянием так называемой западной традиции права на формирование правовой системы России. Мы ограничиваемся анализом развития западных учений в отношении действия уголовного закона во времени и пространстве XIX веком потому, что именно до этого периода они имели к развитию права в России самое непосредственное отношение.

В частности, одной из ярких черт западной традиции права (при её формировании) являлось существование внутри одного общества различных юрисдикции и различных правовых систем. В основном это происходило вследствие дифференциации церковной и светской власти. В результате этого постоянно присутствовала проблема разрешения различных правовых коллизий. Все это, по мнению Г. Дж. Бермана, послужило источником свободы личности на Западе[26], что в свою очередь дало толчок к формированию и законодательному закреплению принципов действия законов во времени и пространстве.

Следует особо отметить, что влияние западной традиции права на развитие российской юридической мысли при учете всего изложенного, в то же время носило несколько специфический характер. Существенное значение здесь имело разделение между восточной и западной христианскими церквями, которое в I в. н.э. соответствовало границе раздела между восточной и западной частями Римской Империи. Этот раскол совпал с западным движением за передачу единовластия над церквью епископу Рима, выведения духовенства из-под контроля императора и резкого отграничения церкви от светской власти. Это движение достигло кульминации в период григорианской реформации (1075-1122 г. г) и породило первую правовую систему Запада - новое каноническое право римско-католической церкви[27].

Вследствие этого термин "западная традиция права" следует относить к тем правовым системам, чьи традиции проистекают из этих событий. Такие же страны, как Россия и Греция остались в восточной православной церкви и из этого процесса частично были исключены.

Именно поэтому первое законодательное упоминание о действии законов во времени в России мы находим лишь в Судебнике 1550 года, тогда как в западной системе права уже в IХ-Х веках закон воспринимался как единая система, которая развивается во времени. Вследствие этого, практически до XVI века русское законодательство затрагивало лишь вопросы пространственного ограничения применения определенных законодательных положений.

Кроме того, необходимо учитывать, что на Руси очень долгое время (вплоть до императорского периода) [28] имело огромное значение и силу обычное право, которое, как известно, вообще не допускало вопроса о времени возникновения того или иного правила поведения.

Начиная с X века, восточные славяне были вовлечены в военные столкновения с Византией и западноевропейским миром. Вследствие этого был нарушен прежний уровень обычного права и возникла необходимость согласования отечественных норм с иностранными. Отсюда и возникли первые приемы законодательства письменного: договоры с другими государствами и рецепция чужих законов. В частности, в X веке с греками было заключено 4 договора: в 907 году Олегом, в 911 году - им же, в 945 году - Игорем, в 972 году -Святославом.

Подобное значение имеют и договоры с немцами, хотя и были заключены в более позднее время (ХII-ХIV в. в). С немцами заключили договоры западнорусские земли: Новгородская (в 1195 году и 1270 году), Смоленская (в 1229 году, 1230 году и 1240 году), Полоцкая (в 1264 году и 1265 году). Договоры заключались с Ганзейскими городами, Готландом, Ригой, немецким орденом и Швецией. Договора в большей своей части определяли правовое положение иностранцев на территории русской земли и, соответственно, положение русских вне своей территории и, следовательно, имели значение внутреннего действующего права. [29] В договорах этих нередко встречаются выражения "и покаянен будет по закону грецкому и по уставу русскому".

В целом же, анализ правовых актов указанного периода позволяет сделать вывод о том, что в случаях возникновения конкуренции законов различных государств действовали следующие правила:

1) где отношения между русскими и иностранцами не были определены договорами, там иностранец за преступления, совершенные им на русских землях, подлежал суду по русским законам; и 2) где взаимные отношения были определены договорами, то этими им устанавливалось, по возможности, однообразность ответственности: "тажо (то есть такая же, как немцу в России) правда боуди Роуси въ Ризъ и на Готьскомъ березе" (Договор Смоленского Князя Мстислава Давыдовича с Ригой, Голландией и немецкими городами.1230 г).

Первым законодательным документом, до известной степени систематизировавший все действующее право, был Судебник Ивана III, изданный в 1497 году, который по своей сути явился единым законом для всех областей, вошедших к тому времени в Московское государство. Таким образом, данный Судебник имел весьма важные последствия для всей правовой жизни того времени. Так, в результате его издания в 1497 году суд и "расправа" сделались однообразными на всей территории Московского государства. До этого правосудие осуществлялось в зависимости от того, действовали или нет в области особые грамоты типа Псковской, Новгородской или Двинской. В некоторых местностях применялась даже Русская Правда с некоторыми добавлениями к ней. В частности, вследствие определенных исторических обстоятельств, законодательство в литовско-русском государстве придерживалось начал древнего русского права, и основные постановления Русской Правды имели там силу вплоть до XV века. В частности, до 1440 года в соответствии с "княжьей" Правдой судились литовцы, полочане, витебляне и смоляняне[30].

Дальнейшая юридическая жизнь Московского государства, с одной стороны и дальнейшее развитие правовых отношений, идей, институтов, имевшее место после издания первого Судебника, с другой стороны, были причинами возникновения потребностей в новом кодификационном труде, и уже через пятьдесят с небольшим лет был составлен новый Судебник, названный царским и изданный Иваном IV в 1550 году. Год спустя после этого (в 1551 году) Иван IV, как известно, созвал церковный собор, получивший название Стоглавого, которому было поручено рассмотреть и утвердить Судебник. Главная особенность данного законодательного памятника состоит в том, что именно с него начинаются серьезные теоретические и практические разработки вопросов, касающихся действия законов во времени. Основным источником царского Судебника 1550 года послужил первый Судебник с дополнениями Великого князя Василия Иоановича и новыми узаконениями. Важность его заключается в том, что в данный Судебник были включены ряд новых постановлений "о силе действия и порядке составления законов" (ст. ст.97-98) и он впервые объявил закон всеобъемлющим и единственным источником права: "впредь всякие дела судите по сему Судебнику" (ст.97); если же возникнут дела, решение которых не предусмотрены Судебником, то они должны уже решаться не по обычному праву, а представляются для разрешения в органы законодательной власти, "которая по этим поводам дает законы" (ст.98). Кроме того, Судебник относится крайне отрицательно к всякого рода исключениям из общих норм права и окончательно запрещает издание "тарханных" грамот, то есть актов, освобождающих определенные местности или лица от общих норм, и даже предписывает изъять все такие грамоты, изданные до 1550 года. ("А тарханных впредь не давать никому, а старые тарханные грамоты поимати у всех" (ст.43 Судебника) [31].

Действие закона начинается с момента его издания ("с которого дня уложил"[32]), что, впрочем, на практике должно было сводиться к тому моменту, когда закон стал на определенном месте известен.

К этому необходимо добавить, что в Судебнике 1550 года мы впервые встречаем положения о действии закона во времени: закон не имеет обратного действия: "которые дела прежде Судебника вершины..., быти тем делом всем..., как прежде сего вершены..." (ст.97). Общий закон действует на пространстве всего государства (ст.99) в противоположность прежним местным законам[33].

Дальнейшее разъяснение способов возникновения законов дается указными книгами приказов, которые представляли собой специальные самостоятельные законодательные уложения, возникшие вследствие восполнения пробелов самого Судебника. Примером для этого может служить Уставная книга разбойного приказа, в основе которого вообще лежал не Судебник, а особые распоряжения, изданные Иваном IV около 1555 года[34].

Завершение формирования территориального принципа действия общего законодательства на всей единой территории Московского государства происходит с принятием в 1551 году общего свода церковных постановлений (Стоглав), также обязательного во всем государственном пространстве, который окончательно санкционировал завершение централизованного процесса, начатого Москвой[35].

Юридическая жизнь продолжала прогрессировать, а, следовательно продолжались создаваться новые отношения и новые потребности, регулировать и удовлетворять которые прежнее законодательство уже не могло. Поэтому в 1649 году царь Алексей Михайлович повелел кодифицировать все существующие правовые акты и составить новое законодательное Уложение.

Главной и основной особенностью этого законодательного памятника, которая представляет для нас интерес, явилось то, что Уложение было одним из первых сводом законов, сразу же напечатанном после его утверждения. С тех пор печатание законов явилось необходимым условием для его реализации[36].

Что же касается вопросов действия закона во времени, то в Уложении они регламентировались главой XV, которая в основном опиралась на введенном ст.97 Судебника 1550 года принципе - закон обратной силы не имеет. Уложение предписывало оставить в силе все судебные решения, вынесенные на основе законов, действовавших до этого периода, а дела новые рассматривать в соответствии с новым законодательством.

Таким образом видно, что в этот исторический период развития российского законодательства уже достаточно глубоко затрагиваются и начинают закладываться основы принципов пространственных и временных параметров реализации уголовных законов.

Определенную специфику имело российское законодательство, так называемый, императорский период. Эта специфика заключалась в том, что источником права в эту эпоху становиться только закон. Обычай, игравший такую важную роль в области права в удельно-вечевой период и в Московском государстве, отступает назад и совсем утрачивает значение фактора образования права. Ввиду этого, характер законодательства императорского периода не имеет ничего общего с характером законодательства Московского государства.

В то время как законодательные памятники московского периода, будучи ничем иным, как сводом предшествующего законодательного материала, главный источник которого составлял зачастую обычай, законодательство императорского периода явилось результатом теоретических разработок и анализа законодательства различных иностранных государств. В частности 30 марта 1716 года Петром I был утвержден Воинский устав и именным указом Сенату было дано распоряжение размножить его и разослать " во все корпуса войск, а также по губерниям и канцеляриям, дабы неведением никто не отговаривался... и понеже оный, хотя основанием воинских людей, однако же касается и до всех правителей земских..." [37]. Таким образом, из этого указа видно, что Воинский устав применялся не только в военных судах к военным, но и к лицам гражданским и по сути дела являлся Уголовным кодексом Империи.

Кроме того, преамбула к этому уставу определила: "устав применяется ко всем военнослужащим, как подданным России, так и иностранцам, находящимся на службе у правительства"[38].

Что же касается вопросов об обязательности опубликования законов, как необходимого условия его юридической силы, то после указания на это в Уложении 1649 года, Петр I выразил, что "словесные указы никогда быть применению не подлежат", но в действительности сам же затем давал словесные указы (в 1723 году в св. Синоде был записан его словесный указ) [39]. При Екатерине I словесные указы вновь получили силу законов, лишь бы они были переданы через определенное лицо. [40] Печатание законов, как постоянное условие при его принятии и публикации было утверждено специальным указом от 16 марта 1714 года: "указы... для всенародного объявления велеть печатать и продавать всем". Законы обычно доводились до населения путем их прочитывания в общественных местах.

Некоторые законы специально повторяли по несколько раз, что бы сделать их общеизвестными. Правило, что неведением закона никто не может отговариваться, повторялось при публикации почти каждого нового закона, пока не было выражено в общей формуле в Указе от 22 января 1722 года, но с применением, только к должностным лицам. Что касается общей схемы действия закона, то правило "закон обратного действия не имеет" было подтверждено в Указе о единонаследии от 23 марта 1714 года: "сей указ не на прошедшие времена, но с сего 1714 года действие имеет"[41].

Необходимо особо отметить, что именно с этого периода времени начинается этап наиболее активного влияния на российское законодательство западной традиции права с её приоритетным положением личности. Все это дало толчок к новому осмыслению различных правовых вопросов, в том числе посвященных действию российских уголовных законов во времени. В целом, это послужило основой для наиболее глубокого понимания указанной проблемы и к середине XIX века явилось условием возникновения в России различных теоретических исследований в этом направлении.

Этим проблемам свои труды посвящали такие видные русские правоведы, как Л.С. Белогриц-Котляревский, Е.В. Васьковский, А. Градовский, В.В. Есипов, А.Ф. Кистяковский, П.Д. Колмыков, П.И. Люблинский, А. Лохвицкий, В.Н. Латкин, И.А. Малиновский, М.И. Мышь, Ф. Мартене, Н.Д. Сергеевский, В.И. Сергеевич, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий, и другие.

Необходимо отметить, что действующие в то время в России уголовное законодательство имело определенную систему: оно подразделялось на законы общие и особенные, по месту или по лицам. К числу законов общих относились Уложение о наказаниях уголовных и исправительных и Устав о наказаниях, налагаемых Мировыми Судьями.

К числу законов особенных по месту относились Уголовное Уложение Великого Княжества Финляндского, Уголовный кодекс Царства Польского 1818 г., который был основан на австрийском Уложении 1803 года. Однако Указом от 13 сентября 1876 года на Варшавский судебный округ распространено Уложение о наказаниях уголовных и исправительных.

К особенным законам по лицам принадлежали:

1) Воинский Устав о наказаниях 1875 г. .2) Законы Церковные, помещающиеся главным образом в Уставе Духовных Консисторий 1843 г. .3) Сельский судебный Устав 1839 г. .4) Устав о содержащихся под стражей и Устав о ссыльных (Свод Законов, Т. XIV).

Следует подчеркнуть, что особое место здесь занимает Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в котором наиболее четко были закреплены все известные принципы действия уголовного закона в пространстве и с 1857 г. - во времени (до 1857 г. вопросы действия Уложения о наказаниях уголовных и исправительных во времени регламентировались Указом от 27 марта 1846 г. "О применении Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. ").

Н.С. Таганцев по этому поводу считал, что "с точки зрения юридической можно говорить разве о правах, которые рождаются из преступления для государства и пострадавшего, а не о правах преступника, так как для него существует только obligations exdelicto"[42].

Гораздо многочисленнее была группа правоведов, обосновывавшая необходимость придания обратной силы более мягким уголовным законам. Указанная группа авторов акцентировала внимание не только на гуманности, которое проявляет государство, при придании более мягкому закону обратную силу, но и на соображениях общественной и политической необходимости этого принципа. К примеру, Л.С. Белогриц-Котляревский писал: "непридание обратной силы более мягким законам... способно скорее пошатнуть общественный порядок, чем его поддержать"[43]. На законодательном уровне эти вопросы решались следующим образом: применялся закон, действовавший в момент назначения наказания, но если он был строже прежнего, то его сила не распространялась на деяния, совершенные при действии закона старого (таково положение Указа от 27 марта 1846 г. "О применении Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г." либо к преступным деяниям, совершенным при старом законе, применялись положения нового закона, если только подобное поведение считалось преступным и прежде (таково Уголовное уложение 1903 г. (ст.14)). При этом Уголовное уложение о наказаниях уголовных и исправительных (ст.60 тома I Свода законов) относительно действия законов во времени определяло общее правило, согласно которому все законы действуют только на будущее время; никакой закон не имеет обратного действия. Однако из этого делалось исключение: закон имеет обратную силу, когда это определено в нем самом.

Такое законодательное утверждение положений, регулирующих вопросы применения и действия российского уголовного законодательства во времени просуществовало вплоть до 1917-1918 годов, за исключением ряда изменений, введенных Уголовным уложением 1903 года. В основном эти изменения коснулись вопросов действия уголовного закона во времени. Содержание этих изменений соответствовало теоретическими разработками Н.С. Таганцева, который считал, что "право государства на наказание возникает из закона действующего во время учинения преступного деяния. Осуществление этого права, реализация наказания есть дело будущего и, следовательно, может быть выполнено во время господства нового закона, а потому будет регулировано им, как и всякая, иная, возникающая подобная государственная деятельность и поэтому к преступному деянию, подлежащему суду и наказанию, после вступления закона в силу, должен применяться новый закон, но новый закон не может придать фактам и событиям прошлого значения преступных и наказуемых деяний, буде они такого значения дотле не имели"[44].

Соответствующую редакцию имела и статья 14 Уголовного уложения 1903 года: "вновь изданный закон уголовный применяется судом, постанавливающим приговор, и к тем, учиненным до дня вступления сего закона в силу, деяниям, которые были воспрещены под страхом наказания за них во время учинения оных".

Новый этап развития института действия уголовного закона во времени начался в 1917 году.

Формирование нового права (в частности уголовного) в этот период идет по пути издания центральной властью декретов о суде, которые должны были заменить уголовное законодательство, действовавшее до этого времени в России. Не смотря на все споры вокруг вопроса о целесообразности принятия новых уголовных законов или использования действовавшего на тот период уголовного законодательства (в 1918 году был даже разработан проект нового Уголовного Уложения, в основу которого было положено Уголовное Уложение 22 марта 1903 года) [45], 22 ноября 1917 года на заседании СНК был утвержден декрет № 1 о суде. Однако в пункте 4 данный декрет устанавливал, что судам предоставлялось право руководствоваться действовавшими материальным и процессуальным законами России, но лишь постольку, поскольку таковые не были отменены и не противоречили революционному правосознанию. Вслед за этим, 30 января 1918 года СНК принял декрет о суде № 2, который также предоставил судам право ссылаться на все старые законы, поскольку они не были отменены новой властью[46]. Таким образом, отдельные положения законодательства российской Империи продолжали свое действие вплоть до июля 1918 года.20 июля 1918 года СНК принял декрет о суде № 3, который, в отличие от первых двух, категорично запретил применение старых законов. Помимо этого, в примечании к статье 22 Положения о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 года об этом упоминается еще раз: "Ссылки в приговорах и решениях на законы свергнутых правительств воспрещаются". В целом, проблема определения пределов действия уголовного закона, в тот период являлась весьма сложной и включала в себя следующий круг вопросов: определение пределов обратной силы закона; установление принципов, на основании которых определяется действия уголовных законов в пространстве[47].

Что касается проблемы определения пределов обратной силы закона, то в теории права советского периода довольно широко признавалось, что принцип "закон обратной силы не имеет" не является абсолютным и в большей части обращен не к законодателю, а к лицам непосредственно реализующих положения закона. Однако в начальный период развития советского законодательства указанное положение никак не оговаривалось, а обратимость закона, в ряде случаев, без особых указаний вытекала из его смысла.

Начиная с 1919 года, вопросы, регулируемые уголовным правом, вследствие дальнейшего развития государственности советской России, стали рассматриваться на уровне принятия и издания отдельных законодательных актов. Так, в 1919 году были приняты Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, в которых также не упоминается о действии закона во времени. Однако на заседании коллегии Народного комиссариата юстиции от 16 декабря 1919 года, то есть через 4 дня после утверждения "Руководящих начал", в протоколе № 217 было записано: "По вопросу о применении уголовного закона:

1) разъяснить, что советское уголовное право не признает принципа, по которому более суровое наказание нового закона не имеет обратного действия по отношении к преступлениям, совершенным до издания нового закона..." [48].

Законодательно принципы действия советских уголовных законов были закреплены только в 1922 году, в принятом УПК РСФСР. Однако и после этого данный вопрос разрешен не был. Дело в том, что Постановление ВЦИК "О введении в действие уголовного кодекса РСФСР 1922 года"[49] содержало в себе следующие положения: "а) с момента вступления Кодекса в силу (1 июля 1922 г) отпадает действие всех иных норм, устанавливающих до его введения основания и размер уголовных наказаний; б) Уголовный кодекс применяется по отношению ко всем преступным действиям, не рассмотренным в судебном порядке до введения его в действие". На основании текста постановления можно сделать вывод о том, что некоторым нормам УК РСФСР 1922 года придавалась обратная сила. В то же время ст.2 УПК РСФСР 1922 года закрепила принципы перспективного (немедленного) действия уголовного закона, а также необратимости уголовных законов за исключением устраняющих преступность деяния или смягчающих наказание: "преступность и наказуемость деяния определяется уголовным законом, действовавшим в момент совершения преступления. Законы, устраняющие преступность совершенного деяния или смягчающие его наказуемость имеют обратную силу".

До издания Основ уголовного законодательства Союза ССР 1958 года нормы о действии уголовного закона во времени, таким образом, содержались в уголовно-процессуальном законодательстве, в частности, после 1922 г. - в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1924 года и, соответственно, в уголовно-процессуальных кодексах союзных республик. Отсюда следует, что вопрос о действии уголовного закона во времени рассматривался в тот период в законе с точки зрения права процессуального. Сам же уголовный закон очень часто применялся с обратной силой. В частности, ст.58-13 УК РСФСР 1926 года устанавливала наказание за "активные действия против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной должности при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны" обладает ретроактивным действием в отношении поступков, ранее преступными не признававшимися.

Однако по своему существу норма о действии уголовного закона во времени является нормой права материального. Она определяет, какое общественно-опасное поведение является преступлением в зависимости от времени его совершения и времени действия уголовного закона. Именно поэтому детализация этого вопроса получала наиболее полное закрепление в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года в ст.6, которая была воспринята без изменений всеми УК республик: "Закон, устраняющий наказуемость деяния или смягчающий наказание имеет обратную силу, то есть распространяется также на деяния, совершенные до его издания. Закон, устанавливающий наказуемость деяния или усиливающий наказание, обратной силы не имеет"[50].

В отличие от ранее действовавшего законодательства, Основы 1958 года определили условия обратной силы закона и специально упомянули о том, что более суровый закон не имеет обратного действия. Это положение вытекало и из формулировок ранее действовавших уголовно-процессуальных законов, но прямо не выражалось.

Подобное законодательное положение об обратной силе уголовного закона просуществовало вплоть до 1991 года, после чего, в связи с изменениями, внесенными в УК РСФСР, приобрело следующую форму: "закон, устраняющий преступность и наказуемость деяния или смягчающий наказание, имеет обратную силу..." [51].

Благодаря этому широкое распространение получило мнение о том, что положения об обратной силе уголовных законов в целом ориентированы на нормы Особенной части уголовного законодательства, которые, как известно, только и устанавливают преступность и наказуемость деяния. Нормы Общей части, определяющие принципы, основания и условия уголовной ответственности, понятия и виды наказаний и т.п., оставались как бы за пределами буквальных предписаний ст.6 УК РСФСР.

Несмотря на это ряд ученых считали, что, хотя формально ст.6 Основ уголовного законодательства говорит о законах "определяющих преступность и наказуемость деяния", её нельзя толковать ограничительно, и по своему смыслу она относится ко всем законам, влияющим на определение преступности и наказуемости деяния, в том числе и к Общей части уголовного законодательства. [52] При этом считалось, что нормы Общей части могли иметь обратную силу именно в том случае если они, так или иначе, влияли на преступность или наказуемость деяния, основания и пределы уголовной ответственности, минимальные и максимальные пределы конкретных видов наказания, на обстоятельства, исключающие уголовную ответственность либо допускающие освобождение виновного от таковой.

Остальные нормы Общей части применялись в соответствии с перспективным принципом действия уголовного закона (с момента их вступления в силу при наличии оснований для применения вне зависимости от того, когда было совершено преступление, в связи с которым возникает необходимость в применении этих законов). В частности, такие институты уголовного права, как условное осуждение, порядок освобождения от уголовной ответственности и наказания, давность привлечения к уголовной ответственности, применение принудительных мер, погашение и снятие судимости находились как бы за пределами действия ст.6 Основ уголовного законодательства. По этому же пути шла и правоприменительная практика. Так, Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР в своем определении по делу С. указала, что при решении вопроса о применении или неприменении условно досрочного освобождения нельзя говорить об обратной силе закона, так как законодательство об условно-досрочном освобождении не решает вопросов о преступности и наказуемости деяния[53].

Таким образом, в советский период для решения проблемы определения пределов обратной силы уголовных законов использовалась так называемая теория "двух типов действия уголовных законов во времени", исходя из которой обратная сила законов может иметь место в случаях исключительных, для первого варианта - если в законе или ином нормативном акте содержится прямое указание об этом и, соответственно, для второго - если уголовный закон устраняет наказуемость деяния или смягчает наказание.

Исходя из этого, основаниями того или иного действия уголовного закона могли быть соображения общественной безопасности, допускающие обратимость криминализирующего или усиливающего наказание закона в отношении деяний, предшествующих ему по времени или реализация принципов законности, гуманизма и справедливости, для которых правомерной причиной поворота закона назад является смягчение наказания или декриминализация деяния.

При этом в первом случае закон применялся ретроактивное только в связи с повышенной общественной опасностью или большой распространенностью тех или иных деяний). В целом же действовало общее правило о необратимости более строгих законов.

Впервые в советском уголовном праве принцип не придания обратной силы закону, устанавливающему наказуемость деяния или усиливающий наказание, был законодательно закреплен в ч.3 ст.6

Основ уголовного законодательства 1958 года и воспроизведен в УК республик.

Важность этого законодательного определения заключалась в том, что оно по своей сути обосновывает положение о применение к преступлению, совершенному до введения действия закона, которым руководствуется сейчас суд, закона, действовавшего в момент совершения преступления, то есть старого закона. Старый уголовный закон, в этом случае, как бы "переживает" свое время в силу общих правил о применении закона времени совершения преступного деяния, ретроактивности более мягкого и не придания обратной силы более строгому законам.

Такое свойство старого уголовного закона принято называть ультроактивным действием, означающим применение утратившего силу закона на момент разбирательства к преступлениям, совершенным во время его действия. Пытаясь теоретически обосновать подобный феномен (действие закона сверх определенного ему времени) многие ученые выводили различные логические формулы, призванные разрешить эту проблему.

А.А. Тилле, например, исходя из того, что действуют законы, утратившие силу, приходит к выводу, что понятие "утраты силы" и "прекращение действия" неоднозначны. [54] Я.М. Брайнин предлагал различать термины "введение" закона в действие и само фактическое действие. [55] Однако совершенно прав А.И. Бойцов, указывая, что "парадокс здесь может существовать только в описании фактов, но не в самих фактах. Закон есть закон и время его жизни от момента рождения и до момента смерти всегда имеет четкие фиксированные календарные границы. Другое дело норма, которая хотя и не является неким безначальным абсолютом, все же имеет иные точки отсчета во времени, нежели поддерживающий ее закон[56].

Норма права, не смотря на то, что закон, который раскрывал её содержание и обеспечивал её жизнедеятельность, прекратил свое существование, продолжает свое воздействие на отношения в обществе, а средством её удержания во времени будет являться новый закон.

Благодаря этому ультроактивное действие старого закона осуществляется следующим образом: старый закон является местом пребывания уголовно-правовой нормы, которая, в свою очередь, получает поддержку в законе новом. В этом случае уголовно-правовая норма всего лишь приобретает новую форму. При этом она может быть сформулирована идентично старому закону, иметь более мягкое содержание либо более строгое. Тогда, в первом случае лишь необходимо определить время совершения преступления, во втором - именно новая норма будет регулировать отношения, возникшие в прошлом, и в третьем - закон будет иметь субсидиарное действие (возникнет переживание старого закона (ультроактивность) в силу прямого распоряжения о необратимости более строгого нового закона).

Необходимо отметить, что для устранения указанных теоретических и практических разногласий по вопросу определения пределов реализации уголовных законов в 1991 году законодатель попытался выработать общую и наиболее полную формулу действия законов во времени. Эта формула была закреплена в ст.6 основ уголовного законодательства 1991 года, которая гласила: "Преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния. Закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершившие соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет". [57]

Основы были приняты Верховным Советом СССР 2 июля 1991 года, но фактически в силу так и не вступили. В связи с этим все вопросы относительно действия уголовного закона во времени продолжали регулироваться УК РСФСР 1960 г.

Выводы по 1 главе

1) Время как форма существования движущейся материи не обладают различными качественными свойствами (физическими, социальными, правовыми и т.п.), - эти свойства присущи самим системам явлений в зависимости от того, в какой области объективной действительности они сформировались и развились;

2) исследования форм проявлений календарного и социального времени в правовой системе являются достаточно новым для юридической науки подходом, что, в свою очередь, дает надежду на всестороннее исследование данной проблемы как на теоретическом, так и на отраслевом уровне правовой науки.

3) Механизм действия уголовного закона раскрывается через систему его реализации в рамках уголовно-правового регулирования;

4) Главная особенность принципов действия закона во врмени заключается в том, что они имеют своей целью разрешить самые разнообразные коллизии, связанные с определением нормы, которую следует применять в случаях, когда на одной территории существуют и пересекаются разновременные законы или когда в одно и тоже время находят точку соприкосновения законодательные положения различных территорий. Данные принципы формулировались по-разному, но цель они преследовали одну - обоснование применения законов во исполнение идеи государственного суверенитета и развитие прав личности.

Глава 2. Принципы действия уголовного закона во времени и их реализация в современном уголовном законодательстве россии

2.1 Теоретические аспекты действия уголовного закона во времени

Наиболее острой формой реагирования на противоправное по ведение человека является применение уголовного закона и связанное с этим ограничение прав и свобод виновного. Вследствие этого к уголовному закону имеет самое непосредственное отношение ст.15 Конституции Российской Федерации, согласно которой "любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения".

Порядок опубликования и вступления закона в силу определен федеральным законом от 14 июня 1994 г. "О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания"[58].

Согласно ст.2 этого Закона датой принятия федерального за кона (а уголовные законы являются именно федеральными законами) считается день принятия его Государственной Думой в окончательной редакции. Таким образом, новый Уголовный кодекс Российской Федерации, принятый Государственной Думой 24 мая, одобренный Советом Федерации 5 июня и подписанный Президентом 13 июня, считается принятым 24 мая 1996 г.

Официальным опубликованием уголовного закона считается первая публикация его полного текста в "Парламентской газете", "Российской газете" или "Собрании законодательства Российской Федерации" (ст.4 Федерального закона от 14 июня 1994 г. в редакции Федерального закона от 22 октября 1999 г).

Уголовный закон подлежит официальному опубликованию в течение семи дней после его подписания Президентом Российской Федерации (ст.3) и вступает в силу, по общему правилу, по истечении десяти дней после официального опубликования (ст.6). Точнее было бы указать: по истечении десяти суток, т.е., если, например, закон принят 1 марта, то с учетом того, что день опубликования не входит в десятидневный срок, закон следует считать вступившим в силу с 00 часов 12 марта.

Законодатель может установить и иной порядок вступления принятого закона в силу. Так, большинство уголовных законов, принятых Государственной Думой и направленных на изменение УК РСФСР, вступали в силу с момента опубликования.

Вместе с тем при принятии обширных законодательных актов возможно вступление их в силу по истечении значительного промежутка времени после их принятия. Так, в соответствии со ст.1 Федерального закона от 13 июня 1996 г. "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" УК РФ был введен в действие с 1 января 1997 г., т.е. более чем через полгода после его принятия и опубликования. Такое длительное время было необходимо для ознакомления с УК и для подготовки к его применению[59].

Действие уголовного закона может быть прекращено путем его отмены либо замены другим уголовным законом, а также в связи с изменением условий и обстоятельств, вызвавших принятие этого закона. Зарубежному законодательству известны также уголовные законы, действие которых рассчитано на определенный срок.

Между совершением общественно опасного действия (фактом бездействия) и наступлением последствий иногда проходит значительное время. В связи с этим при принятии уголовного закона для правильного решения вопроса о том, какой - новый или прежний закон следует применять, важное значение имеет определение времени совершения преступления. Согласно ч.1 ст.9 УК РФ преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого преступления. В юридической литературе были высказаны различные мнения по вопросу о том, что следует считать временем совершения преступления: одни авторы считали временем совершения преступления время совершения общественно опасных действий[60], другие - время наступления последствий[61]. УК РФ 1996 г. впервые совершенно определенно высказался по этому вопросу: "Временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления по следствий" (ч.2 ст.9 УК). Юридическим основанием такого решения является то, что субъективное отношение виновного к своим поступкам связано с законом, существовавшим во время совершения действия (бездействия) [62].

Признание временем совершения преступления времени совершения действий исключает привлечение к ответственности лица, совершившего действия в период, когда они не признавались преступными, если последствия наступили после вступления в силу нового закона, криминализировавшего это деяние. Соответственно исключается квалификация действий виновного по новому закону, предусмотревшему более строгое наказание, если действия были совершены до принятия нового закона. Так, если ранение с целью убийства из ревности было нанесено в декабре 1996 г., а смерть наступила в январе 1997 г., то временем совершения преступления следует считать декабрь 1996 г. и действия виновного квалифицировать по ст.103 УК РСФСР (наказание: лишение свободы от 3 до 10 лет), а не по ч.1 ст.105 УК РФ (наказание: лишение свободы от 6 до 15 лет).

Положение о том, что временем совершения преступления признается время совершения действия, отличается универсальностью. Не все составы преступления включают в себя в качестве обязательного признака наступление последствий. Подобный признак отсутствует в формальных составах, объективная сторона которых заключается лишь в совершении действий или в бездействии (например, ст.125 УК - оставление в опасности), в усеченных составах, момент окончания преступления в которых перенесен на более раннюю, чем наступление последствий, стадию (например, ст.162 УК - разбой). Между тем никакое преступление невозможно без совершения определенных действий или без факта бездействия.

Некоторые сложности вызывает определение времени совершения преступлений, объективная сторона которых заключается в совершении нескольких или множества действий. Общим правилом определения времени совершения преступления в таких случаях является время совершения последнего действия или последний факт бездействия. Это относится ко всем, в том числе к продолжаемым преступлениям, объективная сторона которых заключается в совершении ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели и составляющих в своей совокупности единое преступление (например, ст.117 УК - истязание), а также к длящимся преступлениям, заключающимся в действии или бездействии, сопряженном с последующим длительным невыполнением возложенных законом на виновного обязанностей (например, ст.157 УК - злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей) [63].

Законом не урегулирован вопрос о том, что следует считать временем совершения преступления соучастником. В юридической литературе этот вопрос является дискуссионным. Так, А.И. Бойцов считает, что "действия каждого отдельного соучастника должны оцениваться с позиций того закона, который был в силе на момент их учинения"[64]. С этой позицией можно согласиться, за исключением тех случаев, когда сознанием соучастника охватывается то, что действия исполнителя будут совершены в момент, когда вступит в силу более строгий закон.

Заслуживает внимания положение ст.7 УК Литовской Республики. Согласно общему положению этой статьи (как и по ч.2 ст.9 УК РФ) временем совершения преступления признается время действия (бездействия). Однако в случае, если виновный желал наступления последствий в другое время, то "временем совершения преступления признается время появления последствий"[65]. Применительно к условиям нашей страны такое положение означало бы: если лицо в конце декабря 1996 г. с целью убийства отправило из Москвы во Владивосток посылку со взрывчатым веществом, сознавая, что последствия наступят в январе 1997 г., когда будет действовать новый УК, предусматривающий более строгую ответственность за убийство в сравнении с прежним УК, то временем совершения преступления следует считать январь 1997 г. Такое решение не противоречит юридическому основанию определения времени совершения преступления, заключающемуся в осознании виновным наличия более строгого закона в момент наступления последствий.

При введении в действие нового уголовного кодекса во всей полноте встают вопросы об обратной силе закона. Под обратной силой уголовного закона следует понимать распространение нового уголовного закона на деяния, совершенные до его введения в действие. Конституцией Российской Федерации, принятой 12 декабря 1993 г., положение, согласно которому "Закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет", возведен до конституционного принципа (ст.54). Уголовный кодекс РФ 1996 г. развил и закрепил этот принцип в ст.10, согласно ч.1 которой "Уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующее деяние до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет".

Использование принципа обратной силы закона позволяет отослать к прошлому: аннулирование акта (или расторжение договора), обладая обратной силой, уничтожает правовые следствия, которые данный акт уже успел породить. То есть обратная сила нормативных актов, устраняющих или смягчающих юридическую ответственность (уголовную, административную и др.), является специфической формой проявления социального времени, связывающей настоящее с прошлым[66].

Анализ использования принципа обратной силы закона в российской правовой системе имеет давние корни. Чаще всего споры возникали вокруг уголовного законодательства. Наиболее категорично о праве законодателя отходить от общего правила "закон обратной силы не имеет" высказался А.А. Тилле[67]. Позиция А.А. Тилле была подвергнута резкой критике Я.М. Брайниным[68], М.И. Блум считала, что, поскольку принцип об обратной силе закона не возведен до уровня конституционного принципа, А.А. Тилле прав, утверждая, что законодатель не связан этим принципом, ибо его воля суверенна[69]. Следует отметить, что латвийский законодатель остался верен своей школе уголовного права, предусмотрев в ч.2 ст.5 УК Латвийской Республики, принятого 8 июля 1998 г., право законодателя не придавать обратную силу закону, устраняющему наказуемость деяния, смягчающему наказание или иным образом благоприятствующему лицу. Современная российская правовая наука, анализируя реалии общественной и политической жизни, направленные на формирование правового государства, по-новому осмысливает устоявшиеся конструкции. Коль скоро правовая норма об обратной силе закона (п.1 ст.54 Конституции Российской Федерации 1993 г. - "закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет") не содержит указания о праве законодателя отойти от этого принципа и придать обратную силу закону, усиливающему наказуемость деяния, или не придавать обратную силу закону, смягчающему ответственность[70], законодатель связан названным принципом и не вправе решать вопрос об обратной силе принимаемых им законов в противоречии с этим принципом[71]. Принцип обратной силы закона в настоящее время регулируется и международными нормами (ст.15 Международного пакта о гражданских и политических правах[72]), обязательность которых установлена как в ст.15 Конституции РФ, так и в ч.2 ст.1 УК РФ.

Важно, что принципы обратной силы закона есть механизмы правового управления социальным временем, используемые из соображений юридического удобства, поэтому они в правовой системе не связываются с истечением календарного времени.

Законом, устраняющим преступность деяния, признается закон, полностью отменивший уголовную ответственность за то или иное деяние.

Возможна также частичная декриминализация деяния путем включения в диспозицию дополнительных признаков или исключения признаков, указанных в прежнем УК. Так, включив дополнительные признаки, законодатель декриминализировал хулиганство, заключающееся в грубом нарушении общественного порядка, выражающем явное неуважение к обществу, если это деяние не сопровождалось применением оружия (ч.1 ст.213 УК РФ). Частичная декриминализация возможна также путем изменений статей Общей части УК. Так, указанием в ч.2 ст.30 УК РФ о том, что "уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлениям", законодатель декриминализировал приготовление к преступлениям небольшой и средней тяжести.

Законом, устанавливающим преступность деяния, является закон, криминализировавший деяние, ранее не являвшееся преступным. Новый УК содержит не только отдельные составы преступлений, но и целые главы, содержащие составы преступлений, ранее уголовному законодательству неизвестные. К таковым относятся: глава 23 "Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях", глава 28 "Преступления в сфере компьютерной информации".

Расширение уголовной ответственности возможно и путем изменения диспозиции статьи. Так, исключив из нормы указание о материальной и иной зависимости потерпевшего от виновного, законодатель расширил ответственность за доведение до самоубийства (ст.107 УК РСФСР, ст.110 УК РФ).

Смягчение или усиление наказуемости деяния возможно путем внесения изменений в санкцию статьи. Санкцией, предусматривающей более мягкое наказание, следует считать санкцию, в которой исключен наиболее строгий вид наказания или в которую включен альтернативно менее строгий вид наказания, либо в которой снижен верхний или нижний предел наказания или снижены оба предела наказания. Так, в связи с введением в действие УК РФ Верховный Суд ВФ в соответствии со ст.10 УК переквалифицировал действия Ф. и др. со ст.77 УК РСФСР (бандитизм) на ч.1 ст. 209 УК РФ (санкция новой статьи в отличие от ст.77 УК РСФСР не предусматривает наказания в виде смертной казни) [73]. Смягчение наказания возможно также путем исключения из санкции дополнительного наказания либо указания на необязательное применение дополнительного наказания вместо обязательного.

В случаях, если закон усиливает наказание в одном из пределов санкции и смягчает в другом (например, снижен верхний предел и повышен нижний предел наказания), более мягкой следует считать статью, санкция которой предусматривает более низкий верхний предел наказания, так как в основание деления преступлений на категории (ст.15 УК) положен верхний предел санкции. Отнесение же совершенного виновным преступления к той или иной категории влечет серьезные последствия для осужденного[74].

В УК РСФСР 1960 г. (ст.6) решался вопрос об обратной силе закона, касающегося лишь преступности и наказуемости деяния, и не содержалось положения об обратной силе законов, иным образом улучшающих или ухудшающих положение лица, совершившего преступление. По сложившейся судебной практике во всех случаях, независимо от того, улучшал или ухудшал "иным образом" новый закон положение виновного, применялся новый закон.

Так, постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 19 декабря 1971 г. судам разъяснялось, что вопрос о возможности применения или неприменения условно-досрочного освобождения от наказания и замены неотбытой части наказания более мягким должен решаться в соответствии с законом, действующим в данный момент, а не с законом, действовавшим во время совершения преступления. Поскольку закон, иным образом улучшающий положение лица, имел обратную силу и ранее, принципиально новым в ч.1 ст.10 УК РФ является положение о том, что не имеет обратной силы закон, иным образом ухудшающий положение лица.

Это положение относится к основаниям условно-досрочного освобождения от отбывания наказания (ст.79 УК) и замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания (ст.80 УК), освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности (ст.78 УК), освобождения от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора (ст.83 УК), погашения судимости (ст.86 УК) и к другим вопросам, не определяющим преступность и наказуемость деяния. Так, если по УК РСФСР новый закон, ограничивающий возможность условно-досрочного освобождения или замены наказания более мягким (например, увеличивалась часть наказания, по отбытии которой возможно условно-досрочное освобождение), имел обратную силу, так как такой закон не касался вопросов преступности и наказуемости деяния, то теперь такой закон обратной силы не имеет, т.е. применяется более благоприятный для осужденного закон, действовавший в момент совершения преступления.

В ч.2 ст.10 УК РФ указано: "Если новый уголовный закон смягчает наказание за деяние, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом". Это положение практически неприменимо. При приведении вынесенных ранее приговоров в соответствие с новым уголовным законом суд должен руководствоваться жесткими, конкретными критериями, а не определять наказание по своему усмотрению "в пределах, предусмотренных новым уголовным законом". Так, в ч.3 ст.56 УК РСФСР предусматривалось, что в отношении лиц, осужденных к наказанию, превышающему верхний предел санкции нового закона, назначенное судом наказание смягчается до верхних пределов нового уголовного закона.

С целью "подкорректировать" ч.2 ст.10 УК РФ на время при ведения в соответствие ранее вынесенных приговоров с новым УК законодатель был вынужден 4 декабря 1996 г. внести изменения в Федеральный закон от 13 июня 1996 г. "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации", которым предложил снизить наказание до верхних пределов санкции нового закона лишь лицам, осужденным ранее к более строгому наказанию, чем этот верхний предел санкции.

Вместе с тем более справедливым, отвечающим требованиям индивидуализации наказания с учетом роли каждого осужденного в совершенном преступлении, было бы указание в законе о сокращении наказания всем лицам, отбывающим наказание по приговорам, вынесенным до введения в действие нового УК, пропорционально смягчению новым законом верхнего предела наиболее строгого вида наказания. Уголовные кодексы некоторых бывших союзных республик пошли именно по такому пути. Так, согласно ч.2 ст.13 УК Республики Таджикистан, "если новый уголовный кодекс смягчает наказуемость деяния, за которое лицо отбывает наказание, назначенное наказание подлежит сокращению в соответствии с верхним пределом санкции вновь изданного уголовного закона".

Некоторую сложность представляет решение вопроса об обратной силе закона в случаях, когда после совершения преступления и до момента привлечения лица к ответственности закон изменился два или более раза. Вопрос о применении "промежуточного" закона возникает в тех случаях, когда этот закон мягче (или вовсе устраняет ответственность) в сравнении с законом, действовавшим во время совершения преступления, и законом, действующим во время привлечения лица к уголовной ответственности или вынесения приговора.

По вопросу действия "промежуточного" закона в юридической литературе высказаны противоположные мнения. Так, Н.Д. Дурманов, Я.М. Брайнин, А.И. Бойцов, А.М. Медведев[75] высказались в пользу применения "промежуточного" закона, А.А. Тилле[76] высказался против.

Представляется, что в случае, если между совершением преступления и вынесением приговора уголовный закон изменялся неоднократно, применяется наиболее благоприятный для виновного закон, в том числе "промежуточный" закон. В противном случае наказание виновного зависело бы не только от характера и степени общественной опасности преступления, обстоятельств его совершения и личности виновного, как этого требует принцип справедливости (ст.6 УК РФ), но и от случайных обстоятельств, каковым является время привлечения лица к уголовной ответственности или время вынесения приговора.

2.2 Практические аспекты действия уголовного закона во времени

Изучение исторического аспекта развития теорий и практики реализации уголовно-правовых норм позволило нам определить, что существуют специфические правила и закономерности, касающиеся временных параметров действия нормативно-правовых актов. Эти закономерности являются основными элементами процесса функционирования законов во времени, которые направлены на разрешение проблем, изучаемых юридической мыслью во все времена, а именно:

1) определение понятия обратной силы закона и её пределов;

2) теоретическое обоснование принципа необратимости закона;

3) установление общих принципов применения как новых законов к сложившимся отношениям, так и внутренних законов государства и их соотношение с иностранными законами.

Исходя из вышеизложенного, а также из анализа действующего уголовного законодательства, мы попытаемся выделить эти закономерности. В настоящий момент действие уголовного закона во времени базируется на трех взаимозависящих и взаимодополняющих друг друга принципах, в которых, прежде всего, отражена определенная связь настоящего, прошлого и будущего и представляющих собой единое целое для всей системы уголовного права: а) перспективное действие закона (применение к деянию закона времени совершения преступления); б) ретроактивное действие закона (обратимость более мягкого закона); в) ультроактивное действие закона (необратимость более строгого закона) [77].

Каждый действующий уголовный закон имеет свой определенный объем, который раскрывается определением пределов его реализации и конкретизируется через нормативную относимость того или иного акта поведения к самому закону. Последний, являясь внешней формой проявления нормы права, обеспечивает ее действие через различные формы реализации, в том числе и во времени и пространстве.

Из ст.14 УК России 1996 года следует, что преступлением признается виновно совершенное, общественно опасное деяние, запрещенное в момент его совершения уголовным законом под угрозой наказания. Иными словами, те или иные общественные отношения регулируются уголовно-правовыми нормами в момент совершения того или иного деяния, которое определяется как преступление. Следовательно, все отношения должны быть урегулированы тем законом, при действии которого они возникли, ибо только данный (действующий) закон определяет внутреннее свойство и значение юридического факта, являющегося основанием возникновения, прекращения или изменения указанного правоотношения. В настоящий момент в ст.9 УК РФ сформулировано общее правило, согласно которому, преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действующим во время совершения этого деяния". Исходя из этого законодательного определения и вытекает первый принцип действия уголовного закона во времени - принцип применение закона, действующего во время совершения преступления (перспективное или немедленное действие закона).

Рассмотрим следующий пример. Так приговором мирового судьи судебного участка N 5 г. Сызрани Д. признан виновным в злостном уклонении от уплаты по решению суда средств на содержание несовершеннолетних детей. Ему назначено наказание в виде обязательных работ сроком на 120 часов в местах, определяемых органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-исполнительной инспекцией.

Президиум областного суда приговор изменил, указав следующее.

Статьей 4 Федерального закона "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" определено, что положения настоящего Кодекса о наказаниях в виде обязательных работ, ограничения свободы и ареста вводятся в действие федеральным законом или федеральными законами после вступления в силу Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации по мере создания необходимых условий для исполнения этих видов наказаний.

В связи с отсутствием до настоящего времени Федерального закона о введении в действие наказания в виде обязательных работ, назначение и исполнение данного вида наказания невозможно.

Приговор мирового судьи был изменен в части вида наказания: Д. назначено наказание в виде штрафа[78].

Отсюда, перспективное действие уголовного закона - это распространение действующего закона на факты и отношения, возникающие после вступления его в силу. Если же мы теперь более подробно остановимся на понятии уголовного закона и будем его рассматривать как нормативно-правовой акт, принятый высшим органом власти, устанавливающий определенную систему норм уголовного права и регулирующий общественные отношения, складывающиеся в результате соблюдения, исполнения и использования этих норм либо совершения общественно-опасного деяния ими запрещенного, то придем к выводу, что принципы действия уголовного закона во времени могут быть полностью раскрыты в свете учения об уголовной ответственности и уголовном правоотношении. В отношении перспективного действия закона это основывается на самом его определении. В частности, содержательная часть указанного принципа развертывается при анализе соотношения объема самого действующего закона и акта поведения человека, с которым и связывается возникновение, прекращение или изменение уголовно-правовых отношений, возникающих именно вследствие воздействия норм права на поведение людей. "Уголовные правоотношения возникают из фактических общественных отношений в связи с юридическими фактами, имеющими место в сфере реальных общественных отношений людей, с которыми уголовный закон связывает наступление юридических последствий в виде уголовной ответственности[79]. Поэтому между нормой права и правоотношением именно здесь возникает жесткая зависимость - реально возникают только те правоотношения, на правообразующие юридические факты которых указывает юридическая норма, "жизнь" которой поддерживается действующим уголовным законом[80].

Проанализировав выражение "действие уголовного закона во времени" и понятие "уголовного закона, определяющего преступность и наказуемость деяния", мы обнаружим временные параметры бытия уголовной ответственности. Её внутренняя сущность и содержание будут находиться в самих правовых нормах, существующих в данный момент в данном месте (модель ответственного поведения), формы реализации которых будут осуществляться в рамках регулятивных правоотношений (позитивное действие уголовного закона). На основании всего этого и будет складываться порядок отношений, базирующийся на ответственном поведении. Средством восстановления данного порядка, в случае нарушения и будет служить уголовная ответственность в ретроспективном ее аспекте (охранительные правоотношения) [81].

Кроме того, уголовно-правовая норма закрепляет не любые случайные комбинации и формы того или иного деяния, а лишь такие, в которых проявляется определенная общественно-вредная закономерность. Это основывается прежде всего на том, что норма права базируется на объективных закономерностях развития общества. Преступление - это, прежде всего социальное явление, и поэтому в нем находят свое выражение социальные закономерности, что имеет тесную связь с таким понятием, как состав преступления. Состав конкретного преступления будет здесь представлять собой совокупность сгруппированных определенным образом видовых признаков деяния, характеризующих его как общественно-опасное для данного общества. [82] Другими словами, то или иное совершенное лицом деяние, для того, чтобы быть признанным преступлением, должно представлять собой индивидуальное проявление той закономерности, которая лежит в основе создания соответствующей нормы.

Исходя из этого, установив соответствие фактических признаков совершенного деяния составу преступления, можно определить, что это деяние представляет собой конкретное проявление той общей закономерности, которая и имелась в виду законодателем. Важнейшее значение состава преступления здесь заключается в том, что именно в нем отражаются объективные закономерности антиобщественных деяний, которые формулируются в виде четких юридических признаках, закрепленных в действующем в настоящий момент уголовном законе[83].

Таким образом, состав преступления в данном случае представляет собой объективное основание для правоприменительной деятельности, в рамках которой и реализуется негативное действие уголовного закона.

Именно поэтому, по общему правилу, уголовный закон имеет перспективное действие, то есть регулирует круг отношений, существующих в момент его действия, так как в нем отражается определенная закономерность, свойственная для того или иного уровня развития общества. Именно здесь происходит совмещение социального и правового времени, исходя из чего и вытекает общее правило немедленного действия закона.

Как уже указывалось выше, в настоящее время принцип перспективного действия уголовного закона закреплен в статье 9 УК РФ и выражен в общей формуле: "Преступность и наказуемость деяния определяется уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния. Временем совершения преступления признается время совершения общественно-опасного деяния, независимо от времени наступления последствий". Такое законодательное определение вполне соответствует общепризнанным нормам международного права и Конституции России. В частности, в Конституции этот принцип отразился в ч.2 ст.54, которая гласит: "Никто не может нести ответственности за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением".

Кроме того, указанное положение о перспективном действии уголовного закона разрешило давнюю дискуссию относительного того, что считать временным моментом совершения преступления с так называемым отдаленным преступным результатом.

В юридической литературе высказывались различные мнения по этому вопросу. Одни авторы считали временем совершения преступления момент наступления последствий (Я.М. Брайнин, Н.Д. Дурманов, А.М. Игнатов и др.) [84], другие - время совершения деяния (М.И. Блум, А.И. Бойцов, Б.В. Волженкин, Е.М. Журавлева, А.А. Тилле и др.) [85]. Более того, в ст.9 проекта УК РФ 1994 г. предлагалось ввести норму, конкретно определяющую время совершения общественно-опасного деяния исходя из конструкции состава преступления (для материальных составов - это время наступления последствий, а для формальных - время совершения деяния) [86].

В настоящий момент, исходя из ст.9 УК РФ, можно сделать однозначный вывод: уголовным законом, действовавшим во время совершения преступления с отдаленными последствиями следует считать закон, имеющий силу на момент совершения деяния, предусмотренного этим законом, а не тот, который действовал в момент наступления последствий этого преступления.

По этому же пути идет и судебная практика. В частности, в декабре 1993 г. Болотов незаконно распорядился деньгами акционерного общества, что в июле 1994 - июне 1995 гг. причинило акционерному обществу материальный ущерб. Верховный Суд Российской Федерации в своем определении приговор в части осуждения Болотова по ст.1483 УК РСФСР отменил и дело прекратил производством за отсутствием состава преступления, поскольку действия, причинившие впоследствии материальный ущерб, были совершены осужденным в декабре 1993 г., а уголовная ответственность за такое деяние установлена с 1 июля 1994 г. [87]

Однако необходимо отметить, что общее законодательное положение о времени совершения преступления входит в некоторое противоречие со ст.8 УК РФ, в которой указывается, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, является, как известно, необходимым признаком и поэтому совершение общественно-опасных действий, еще не повлекших последствий, может рассматриваться, в данном случае, только как покушение на преступление. Исходя из этого, по нашему мнению, следует различать такие понятия как время совершения и момент окончания преступления. Правовая оценка общественно-опасного деяния, исходя из ст.9 УК РФ, должна осуществляться, при этом, по закону, действующему в момент возникновения юридического факта, а не в момент наступления его последствий[88].

С этих позиций, по нашему мнению, следует определять и время совершения продолжаемых и длящихся преступлений. Особое значение это приобретает в связи с квалификацией деяний, которые были начаты в период юридической силы УК РСФСР 1960 г. и продолжали совершаться (длились) после вступления в действие нового УК РФ. До принятия УК 1996 года эти вопросы решались в соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда СССР о понятии длящегося и продолжаемого преступления (постановление от 4 марта 1929 г. с изменениями от 14 марта 1963 г. "Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям"). Позицию, изложенную в данном постановлении можно считать общепризнанной и на сегодняшний день. При этом временем совершения преступления, в таких случаях, следует признавать момент совершения последнего преступного деяния, его прекращением или пресечением.

Проблемным вопросом является также и квалификация преступлений, совершенных в соучастии. Например, организатор, подстрекатель или пособник совершили деяние до 1 января 1997 г., а исполнитель после. Преступность и наказуемость действий исполнителя в таком случае будет определяться по УК РФ 1996 г. Юридическая оценка действий других соучастников представляет собой определенную проблему. В частности, такие авторы как Я.М. Брайнин, Н.Д. Дурманов, П.Ф. Тельнов, А.Н. Комиссаров и др. считали временем совершения такого преступления момент его окончания, то есть момент выполнения исполнителем объективной стороны деяния. Однако, согласно ч.5 ст.34 УК РФ 1996 г. в случае не доведения исполнителем преступления до конца по независящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушению на него. Но ч.1 этой же статьи определила, что ответственность соучастников определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления. Из этого можно сделать вывод о реализации в данном случае принципа самостоятельной ответственности лиц, совершивших совместное преступление. Аналогичное мнение высказывала и Е.М. Журавлева[89].

Исходя из этого, по нашему мнению, как и в двух первых случаях необходимо различать время совершения преступления и момент его окончания. Временем совершения преступления соучастниками будет являться тот момент, когда каждый из них выполнил те деяния, которыми определялось его участие в преступлении (исходя из смысла ст.9 и ч.1 ст.34 УК РФ). Момент же окончания общего преступления будет определяться временем, когда исполнитель реализовал объективную сторону состава преступления. Таким образом, в нашем случае действия исполнителя должны квалифицироваться по УК РФ 1996 г., а в отношении других соучастников возможны различные варианты, в зависимости от того, как они соотносятся с принципами, закрепленными в ст.10 УК 1996 г.

Следует отметить, что указанные вопросы было бы целесообразнее решить в самом законе, дополнив ст.9 УК РФ нормой следующего содержания: "Время совершения длящегося или продолжаемого преступления определяется моментом совершения последнего действия (бездействия) в связи с окончанием преступного деяния, его прекращением либо пресечением.

Временем совершения преступления соучастниками признается момент, когда каждый из них совершил те деяния, которыми определялось его участие в преступлении".

Таким образом, в принципе применения уголовного закона времени совершения деяния отражается и реализуется один из общих принципов уголовного права, впервые законодательно закрепленных в главе I нового УК России, - принцип законности, на котором основывается правовое положение личности и черпаются гарантии её неприкосновенности.

Исходя из этого, по общему правилу по соответствующим статья Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. должны квалифицироваться преступления, совершенные после вступления нового Кодекса в силу, то есть с 1 января 1996 г. Преступления совершенные ранее должны оцениваться по УК РСФСР 1960 г. Однако из этого закон делает одно важное исключение. Согласно ч.1 ст.10 УК РФ уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом. улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе и на лиц, отбывающих или отбывших наказание, но имеющих судимость. Как обратное отображение этой же нормой закреплено: "уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет". Это в полной мере соответствует Конституции России, в ч.1 ст.54 которой декларируется, что закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет, а в ч.2 этой статьи говориться, что "если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон". Следует особо отметить, что нормы ст.54 Конституции являются незыблемыми и ни при каких обстоятельствах не могут быть изменены в худшую сторону. Например, не может быть предусмотрено, что закон, устанавливающий или отягчающий ответственность в каких-то случаях (даже исключительных) имеет обратную силу[90].

Таким образом, для решения вопроса об обратной силе нового закона необходимо определить, является ли он более благоприятным по сравнению со старым или нет[91].

В ряде случаев может возникнуть обратная ситуация. Например, ч.4 ст.224 Уголовного кодекса РСФСР предусматривала наступление уголовной ответственности за незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозку или пересылку наркотических средств без цели сбыта. Часть 1 ст.228 УК РФ, определила, что ответственность за подобные действия наступает только при наличии крупного размера наркотических средств или психотропных веществ. Таким образом, следует, что совершение действий, предусмотренных ч.4 ст.224 УК РСФСР, в случае отсутствия крупного размера на сегодняшний день не являются преступлением.

Однако подобный вопрос решается не так однозначно. Так, органами предварительного следствия Околот обвинялся в повторном незаконном приобретении, перевозке и хранении без цели сбыта наркотического вещества - опия в количестве 2,6 г., которые он приобрел в средине сентября 1996 года. Районный суд г. Самары 30 января 1997 г. уголовное дело в отношении Околоты по ч.4 ст.224 УК РСФСР 1960 г. прекратил за отсутствием состава преступления, так как ч. ст.228 УК РФ 1996 г. предусматривает уголовную ответственность за незаконное приобретение или хранение без цели сбыта наркотических средств в крупном размере. Однако ч.4 ст.224 УК РСФСР 1960 г. такого квалифицирующего признака не содержала. На период приобретения и хранения Околотом 2,6 г. опия подобное количество наркотика не составляло крупного размера. В кассационном порядке дело не рассматривалось.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 7 июля 1997 г. решение районного суда отменила, указав на следующее:

По смыслу ст.10 УК РФ, законом, устраняющим преступность деяния, считается закон, объявляющий об отмене уголовной ответственности и наказания за его совершение. С 1 января 1997 г. действует новый Уголовный кодекс, которым ответственность за подобные действия не только не устранена, а наоборот усилена. Околоте было предъявлено обвинение в приобретении и хранении без цели сбыта 2,6 г. опия, а как разъяснил Постоянный комитет по контролю наркотиков в протоколе заседания № 54/10-96 от 17 декабря 1996 г., названное количество наркотических средств составляет крупный размер. Поэтому ответственность за подобное деяния не устранена[92].

В этой связи следует подчеркнуть, что выводы Верховного Суда в этой ситуации совершенно правильны. Дело в том, что хранение наркотических веществ представляет собой длящиеся преступление, временем совершения которого следует признавать, как уже указывалось выше, момент окончания, пресечения либо прекращения выполнения последнего действия (бездействия). В рассмотренном, примере действия обвиняемого были начаты в середине сентября 1996 г., то есть до нового разъяснения Постоянного комитета по контролю наркотиков об определении крупного размера (17 декабря 1996 г), однако и продолжали длиться после него. Таким образом, после 17 декабря 1996 г. Околот стал хранить уже крупный размер наркотиков без цели сбыта, что является преступлением и по Уголовному кодексу 1996 г.

Кроме того, при определении закона, устраняющего преступность деяния, следует учитывать и некоторые положения Общей части нового уголовного закона. Так, ч.2 ст.30 УК РФ определила, что уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлению. В соответствии с этим, лица, совершившие до 1 января 1997 г. приготовительные действия к преступлению, которое является в соответствии со ст.15 УК 1996 г. небольшой или средней тяжести, не должны привлекаться к уголовной ответственности, а лица, осужденные за указанные деяния, подлежат освобождению от уголовной ответственности и наказания.

По другому делу Сычев И.Ю. приговором от 22.10 98 г. признан виновным в покушении на хищение 26.05.98 г. с лотка у потерпевшего Антонова сумки-визитки стоимостью 45 рублей. После того как отошел с указанной сумкой от лотка, он был задержан с изъятием у него похищенного.

Вина Сычева в совершении данного преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.

Действия его квалифицированы по ст. ст.30, 158 ч.2 п. "б" УК РФ по признаку неоднократности с учетом покушения Сычева на хищение, совершенное 06.07.96 г., за которое он был осужден приговором от 07.10.96 г.

Суд установил, что стоимость сумки-визитки составляет 45 руб., а размер минимального заработка равен был в октябре 1998 г.83 руб.49 коп.

Административная ответственность за мелкое хищение не была предусмотрена по состоянию на 1998 г. Изменения в ст.49 КоАП РСФСР, предусматривавшую административную ответственность за мелкое хищение государственного и общественного имущества, внесены Федеральным законом от 30.01.99 г., они вступили в силу 03.03.99 г., и с этого времени установлена административная ответственность за мелкое хищение чужого имущества.

Часть 2 ст.54 Конституции РФ гласит, что в случае совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон.

С учетом данного Конституционного положения нельзя считать правильным приговор от 22.10 1998 г.

Данный приговор влияет на юридическую оценку последующих преступных действий Сычева, который в результате приговором от 04.10 99 г. был осужден за кражу брюк по ст.158 ч.3 п. "в" УК РФ как лицо, ранее дважды судимое за хищения.

Приговор Автозаводского суда в отношении Сычева И.Ю. отменен и дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления[93].

Исходя из этого видно, что решение вопроса о полной или частичной декриминализации и, соответственно, об обратной силе уголовного закона в этом случае, может быть связано со значительными сложностями и, чтобы избежать ошибок, все это должно быть предусмотрено и разрешено в законе о введении в действие новых уголовно-правовых норм.

Согласно ст.10 УК РФ 1996 г. уголовный закон, смягчающий наказание имеет обратную силу. Однако законодатель не раскрывает содержательную сторону этого понятия и поэтому при применение этого положения очень часто возникает вопрос, какой уголовный закон следует считать смягчающим наказание.

Следует отметить, что по данной проблеме высказывались самые различные точки зрения. М. Блум и А. Тилле считали, например, что новый уголовный закон должен быть признан смягчающий наказание, если он понижает его низший предел или альтернативно устанавливает менее строгие виды наказания, хотя бы он одновременно повышает их высший предел. Однако суд, применяя старый закон в отношении деяний, совершенных до введения в действие нового закона, в этом случае, не вправе выходить за максимальные пределы основного наказания, предусмотренного новым законом. [94]

Иную позицию занимал А. Сахаров, считающий, что при увеличении новым законом максимального и снижения минимального пределов наказания более мягким является закон, предусматривающий менее высокий и менее тяжкий максимальный размер наказания. [95]

Позицию А. Сахарова разделяли Н.Д. Дурманов и И.И. Солодкин. [96] В целом, исходя из анализа всех точек зрения, соотношения нового и старого уголовного законодательства, закон, смягчающий наказание, по нашему мнению, следует определять по следующим правилам: новый уголовный закон, смягчающий наказание имеет обратную силу если он:

1. снижает максимальные или минимальные пределы основного или дополнительного наказания, чем предусмотрено законом прежним либо исключает из санкции более строгий вид наказания.

Так, Кинельским районным судом Самарской области М. осужден по ст.159 ч.2 УК РФ к 3 годам лишения свободы за каждое из пяти преступлений и окончательно по совокупности преступлений на основании ст.69 ч.2 УК РФ к 3 годам 6 месяцам лишения свободы. На основании ст.70 УК РФ присоединено частично неотбытое наказание по предыдущему приговору от 12.05.2000 и окончательно определено к отбытию 4 года лишения свободы в ИК строгого режима.

Судебная коллегия приговор изменила, указав следующее.

М. признан виновным в том, что в период с 24.12.2002. по май 2004 года он путем обмана и злоупотребления доверием совершил хищение денежных средств у граждан П., А., К., В., Б., причинив им значительный материальный ущерб.

Суд обоснованно признал М. виновным в совершении действий, описанных в приговоре, и правильно квалифицировал их по ст.159 ч.2 УК РФ по признаку причинения значительного ущерба потерпевшим, наказание назначено в соответствии с требованиями закона.

В то же время суд необоснованно назначил М. наказание по совокупности приговоров, посчитав, что он совершил преступление в период неотбытого наказания по предыдущему приговору.

Как видно из материалов дела, М. был судим 12 мая 2000 г. по ст.159 ч.2 и ст.159 ч.3 п. УК РФ к 5 годам 6 месяцам лишения свободы.

Как правильно указал суд в приговоре, в связи с изменением уголовного закона от 08.12.2003 М. следует считать судимым по приговору от 12 мая 2000 г. только по ст.158 ч.2 УК РФ в новой редакции, которая предусматривает наказание до 5 лет лишения свободы. Однако ссылка суда на ст.69 УК РФ лишена оснований, поскольку согласно ст.17 УК РФ в старой редакции (до 08.12.2003) преступления, предусмотренные одной статьей и частью УК РФ, не образовывали совокупности преступлений. За все преступления, предусмотренные одной частью и статьей УК РФ, назначалось одно наказание, и правила ст.69 УК РФ не применялись.

Поэтому следует считать М. судимым по приговору от 12 мая 2000, только по ст.159 ч.2 УК РФ (в редакции ФЗ РФ от 08.12.2003), и не к пяти годам 6 месяцам, а к 5 годам лишения свободы в силу ст.10 УК РФ. Соответственно, считать его освобожденным от этого наказания условно-досрочно не на 1 год 11 месяцев 12 дней, а на 1 год 5 месяцев 12 дней, в связи с чем наказание будет считаться отбытым 23.09.2002 г.

Поскольку новые преступления М. стал совершать начиная с 24.12.2002., то есть после отбытия наказания, суд необоснованно назначил ему наказание по совокупности приговоров, и в этой части приговор следует изменить[97].

По другому делу приговором Центрального районного суда г. Тольятти от 01.06.99 С. осужден по ст.226 ч.1; 222 ч.1; 228 ч.1; 158 ч.2 п. "б, в, г"; 158 ч.3 п. "б"; 69 ч.3 УК РФ к 6 годам лишения свободы в ИК общего режима.

Пересматривая приговор в порядке ст.10 УК РФ по ходатайству осужденного, судья освободил С. от наказания по ст.228 ч.1 УК РФ ввиду декриминализации его действий. Исключил ссылку на квалифицирующие признаки "неоднократность", "крупный ущерб" и "с причинением значительного ущерба на сумму 2000 рублей" и все кражи квалифицировал по ст.158 ч.3 УК РФ (в редакции ФЗ РФ от 8.12.03 г) по признакам незаконного проникновения в жилище и причинения значительного ущерба гражданам.

Проверив материалы дела, судебная коллегия указала следующее.

Федеральным законом РФ от 28.07.0 4 в УК РФ внесены изменения, согласно которых из ст.222 ч.1 УК РФ исключена уголовная ответственность за ношение, хранение, перевозку, сбыт, передачу и приобретение гражданского гладкоствольного оружия, его основных частей и боеприпасов к нему. Именно за эти действия С. осужден по ст.222 ч.1 УК РФ. В силу ст.10 УК РФ С. подлежит освобождению от наказания по ст.222 ч.1 УК РФ в связи с декриминализацией его действий.

При пересмотре приговора суд установил, что все кражи, совершенные С. в период с 11.09.98 по 03.10.98, предусмотрены одной частью и статьей особенной части УК РФ - ч.3 ст.158 УК РФ (в редакции ФЗ РФ от 8.12.03 года). Согласно редакции ст.17 УК РФ, действующей во время совершения преступления, все эти кражи не признавались совокупностью преступлений и наказание поэпизодно в таких случаях не назначалось, поэтому следует считать С. осужденным по всем эпизодам краж по ст.158 ч.3 УК РФ. Судебная коллегия постановление судьи Куйбышевского районного суда г. Самары от 8.08.2004 года о пересмотре приговора в порядке ст.10 УК РФ в отношении С. изменила. Освободила С. от наказания по ст.222 ч.1 УК РФ по приговору Центрального районного суда г. Тольятти от 01.06.1999. Посчитала С. осужденным по указанному приговору по ст. ст.158 ч.3; 226 ч.1; 69 ч.3 УК РФ к 6 годам лишения свободы в ИК общего режима[98].

2. Вводит более мягкий вид наказания, чем предусматривался законом прежним;

3. Исключает дополнительное наказание, оставив неизменным основное;

4. Допускает необязательное применение дополнительного наказания вместо обязательного, предусмотренного законом прежним;

5. Если новый закон усиливает наказание в одном из пределом, и смягчает в другом, наказание должно быть определено между минимум низшего предела санкции одного закона и максимум верхнего предела санкции другого закона.

6. Закон иным образом улучшающим положение лица, совершившего преступление.

Как уже указывалось выше закон, иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление имеет обратную силу (ст.10 УК РФ). Подобное законодательное определение позволило разрешить давнюю дискуссию относительно обратной силы норм различных структурных частей уголовного закона. В частности эта последняя категория более благоприятного закона включает в себя значительное число норм Общей части Уголовного кодекса. Так, УК РФ 1996 г. внес существенные изменения, порядка назначения наказания. Статьей 66 УК 1996 г. определено, например, что срок и размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать 1/2, а за покушение на преступление - 3/4 максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса за оконченное преступление. Указанное положение обладает ретроактивным действием в отношении преступлений, совершенных до 1 января 1997 г. Данное правило должно распространяться и в случаях переквалификации общественно-опасных деяний, совершенных до введения УК РФ 1996 г. на соответствующие статьи нового закона, предусматривающие более мягкое наказание.

В соответствии с УК РФ 1996 г. имеют свои особенности и правила назначения наказания по совокупности преступлений и приговоров. Согласно ч.2 ст.69 УК 1996 г., если преступления, совершенные по совокупности, являются только преступлениями небольшой тяжести, то окончательное наказание назначается путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем частичного или полного сложения наказаний. При этом окончательное наказание не может превышать максимального срока или размера наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений. При определении же наказания по совокупности преступлений средней тяжести, тяжких либо особо тяжких преступлений, в соответствии с ч.3 этой же статьи, допускается лишь частичное или полное сложение наказаний. При этом срок окончательного наказания не может превышать 25 лет лишения свободы.

Так, приговором Центрального суда г. Тольятти А. признана виновной в незаконном хранении с целью сбыта и в сбыте 563,986 гр. опия и осуждена по ст.228 ч.4 УК РФ к 7 годам лишения свободы с конфискацией имущества.

В связи с изменением закона на основании ФЗ РФ от 08.12.2003 суд, пересматривая приговор, исключил из него указание на конфискацию, которая утратила силу, и указал, что новым законом не предусмотрена ответственность за незаконное хранение наркотических средств в целях сбыта. Все действия А. суд квалифицировал как сбыт наркотических средств в особо крупном размере, оставив квалификацию прежней по ст.228 ч.4 УК РФ.

Судебная коллегия рассмотрела доводы осужденной о снижении наказания и указала следующее.

Федеральный закон РФ N 162-ФЗ от 08.12.2003 "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РФ", предусматривающий ответственность за сбыт наркотических средств в особо крупном размере, суровее старого по наказанию, но не предусматривает такого квалифицирующего признака, как хранение в целях сбыта. Однако ответственность за хранение в целях сбыта наркотических средств новым законом не устранена, поскольку хранение в целях сбыта это ничто иное, как приготовление к сбыту.

Постановление судьи изменено, исключено указание о том, что новым законом не предусмотрена ответственность за незаконное хранение наркотических средств в целях сбыта. Из приговора исключена ссылка на незаконное хранение наркотических средств в особо крупном размере, как на квалифицирующий признак[99].

Кроме того, при определении закона иным образом улучшающего положение лица, совершившего преступление необходимо решить вопрос об отнесении того или иного преступления к определенной категории. Так, в зависимости от того, к какой категории будет отнесено совершенное общественно-опасное деяние зависят, кроме ответственности за предварительную преступную деятельность, сроки давности привлечения к уголовной ответственности, признание рецидива преступления опасным и особо опасным, определение вида исправительной колонии, условно-досрочное освобождение от отбывания наказания, а также некоторые другие вопросы уголовной ответственности и наказания.

Относительно определения тяжких и особо тяжких преступлений вопрос, как уже указывалось выше, должен решаться исходя из признания их таковыми обоими кодексами. Классификация других категорий преступлений, независимо от того при силе какого закона они были совершены, должна осуществляться, исходя из смысла ст. ст.71, 23 УК РСФСР и ст.15 УК РФ, по новому уголовному законодательству.

К числу улучшающих положение лица, совершившего преступление можно отнести и некоторые нормы, содержащиеся в ст.78 УК РФ 1996 г. Например, п. "а" ч.1 названной статьи на 1 год сокращает сроки давности освобождения от уголовной ответственности в отношении преступлений небольшой тяжести, а пункт же 2 ч.1 ст.48 УК 1960 г. предусматривал 3 летний срок давности при совершении упомянутых преступлений. Однако, одновременно с этим, этот же пункт ст.78 УК РФ не будет иметь обратной силы относительно п.1 ч.1 ст.48 УК РСФСР, содержащий перечень преступлений, по которым срок давности определен в 1 год.

Таким образом, один и тот же пункт ст.78 УК РФ не будет иметь обратной силы для некоторых преступлений и в то же время, будет распространять свое действие на все другие общественно-опасные деяния небольшой тяжести, совершенные до 1 января 1997 г.

В отношение преступлений, совершенных до вступления в силу нового Уголовного кодекса продолжает действовать и ч.3 ст.48 УК РСФСР. Согласно этой нормы лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со времени совершения преступления прошло 15 лет.д.анное положение является более благоприятным, так как ч.3 ст.78 УК РФ 1996 г. определяет случаи общего приостановления течения сроков давности (уклонение лица, совершившего преступление от следствия и суда). Вместе с тем в ст.78 УК 1996 г., в отличие от ст.48 УК 1960 г. отсутствует положение о прерывании сроков давности при совершении нового преступления. В этом случае обратную силу приобретает ч.3 ст.78 УК РФ, исходя из которой, сроки давности по каждому преступлению исчисляются самостоятельно.

Некоторые трудности могут возникнуть и при выборе уголовного закона в случаях освобождения от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора. Проблема заключается в том, что критерием давностных сроков по ст.49 УК РФССР 1960 г. является фактически назначенное наказание, а по ст.83 УК РФ 1996 г. - та или иная категория преступления.

Статья 83 УК РФ1996 г., так же, как и ст.78 УК РФ, не знает прерывания давностного срока. Поэтому данное положение действует независимо, по какому УК применен указанный институт. Одновременно с этим по преступлениям, совершенным до 1 января 1997 г., в соответствии со ст.49 УК РСФСР 1960 г., приговор не может быть приведен в исполнение, если со времени его вынесения прошло 15 лет.

Аналогичные сложности возникают и при решении вопроса о сроках погашения судимости. В отношении условно осужденных и в отношении отбывших более мягкий вид наказания, чем лишение свободы старый и новый УК этот вопрос решают одинаково (в первом случае судимость погашается по истечении испытательного срока - п.3 ч.1 ст.54 УК 1960 г. и п. "а" ч.3 ст.86 УК РФ 1996 г., а во втором по истечении 1 года после отбытия наказания п.4 ч.1 ст.57 УК РСФСР и п. "б" ч.3 ст.86 УК РФ). Сложности возникают при определении сроков погашения судимости в случае отбытия наказания в виде лишения свободы. Дело в том, что в этом случае, как и в давностных сроках исполнения обвинительного приговора, законодателем предусмотрены различные критерии - в УК 1960 г. фактический отбытый срок наказания, а в УК 1996 г. конкретная категория преступления. В целом, этот вопрос должен решаться по той же схеме, что ив случае определения сроков давности исполнения обвинительного приговора путем сопоставления положений о сроках погашения судимости по обоим кодексам. В частности, ст.86 УК РФ 1996 г., в отличие от ч.4 ст.57 УК РСФСР 1960 г., не предусматривает прерывание сроков погашения судимости и поэтому в отношении всех преступлений, совершенных до 1 января 1997 г. указанные сроки следует исчислять самостоятельно по каждому конкретному деянию.

Примером ретроактивности уголовного закона иным образом улучшающим положение лица, совершившего преступление, может служить ст.82 УК РФ 1996 г., которая предоставляет правоприменителю отсрочить отбывание наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим детей в возрасте до 14 лет, а не до 3 лет, как это предусматривалось ст.46-2 УК РСФСР. При этом необходимо отметить, что указанное положение применимо в отношении женщин, совершивших преступления до 1 января 1997 г., а также женщин, отбывающих наказание, за исключением осужденных к лишению свободы на срок свыше 5 лет за тяжкие и особо тяжкие преступления против личности.

К этой же категории благоприятного закона следует отнести и некоторые изменения, касающиеся диспозиции тех или иных составов преступлений. Так, законом иным образом улучшающим положение лица, совершившего преступление, следует считать и закон, устраняющий квалифицирующие признаки конкретных составов преступлений.

В то же время, новые квалифицирующие обстоятельства, введенные в УК РФ 1996 г., не должны применяться в отношении деяний, совершенных при силе УК РСФСР 1960 г. Например, коллегия Верховного Суда РФ в своем определении по делу Симатова и Сигачева, осужденных по п. "в" ч.3 ст.131 УК РФ, указала, что суд первой инстанции необоснованно признал в действиях подсудимых наличие квалифицирующего признака изнасилования "группой лиц по предварительному сговору", так как на момент совершения преступления (май 1996 г) этот квалифицирующий признак законом не предусматривался и поэтому он подлежит исключению[100].

Исходя из всего вышеизложенного, законом, иным образом, улучшающим положение лица, совершившего преступление, следует считать закон, который:

а) относит преступление к иной категории, снижающей степень его общественной опасности;

б) создает возможность скорейшего по сравнению с УК РСФСР условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, снижает сроки давности привлечения к уголовной ответственности, исполнения обвинительного приговора и погашения судимости, определяет иные условия, позволяющие назначить более мягкое наказание;

в) предусматривает новые либо специальные виды освобождения от уголовной ответственности и наказания, в том числе содержащиеся в примечаниях к статьям Особенной части УК РФ;

г) устраняет квалифицирующие признаки конкретных составов преступлений;

д) устраняет те или иные виды наказаний.

Как уже указывалось выше, ст.10 УК РФ определила сразу два правила реализации уголовно-правовых норм: уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица совершившего преступление, имеет обратную силу (правило, по которому реализуется ретроактивное действие уголовного закона во времени). Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом, ухудшающим положение лица, обратной силы не имеет (правило, по которому реализуется ультроактивное действие уголовного закона во времени). Таким образом, содержательная сторона ретроактивности уголовного закона как бы детализируется обратным положением о необратимости более строгого уголовного закона. В этом и раскрывается суть ультроактивного действия уголовного закона. Иными словами, если новый уголовный закон будет являться более строгим по сравнению с ранее действовавшим, то при юридической оценке деяний, совершенных до момента вступления в силу нового закона, следует применять закон прежний, который как бы уже утратил силу, но переживающий свое время вследствие законодательного определения обратимости более благоприятного и необратимости более строгого закона.

Исходя из приведенных выше примеров соотношения УК РСФСР и УК РФ, достаточно легко заметить, что все изложенные принципы действия уголовного закона во времени представляют собой некую единую систему, элементы которой мы изучаем по отдельности для их более глубокого понимания. Именно поэтому ультроактивное действие старого уголовного закона по своей правовой природе представляет собой самостоятельный принцип, а по своему внутреннему содержанию инверсию ретроактивного действия нового закона. В этом смысле система ретроактивного и ультроактивного действия уголовного закона дает на выходе общее правило реализации уголовного закона во времени - во всех случаях должен применяться более благоприятный закон[101].

Таким образом, ультроактивное действие уголовного закона представляет собой обратную связь между законом, действующим и отмененным, то, следовательно; для определения более строго закона, обратной силы не имеющего, необходимо использовать обратное правило определения более мягкого закона. То есть, более строгим законом, обратной силы не имеющим, следует признавать закон, который:

Устанавливает преступность деяния (объявляет о криминализации этого деяния).

Усиливает наказание, то есть:

а) повышает максимальные или минимальные пределы основного или дополнительного наказания, чем предусмотрено законом прежним либо вводит в санкцию более строгий вид наказания;

б) вводит более строгий вид наказания, чем предусматривался законом прежним;

в) включает дополнительное наказание, оставив неизменным основное;

г) вводит обязательное применение дополнительного наказания вместо необязательного, предусмотренного законом прежним.

Иным образом ухудшает положение лица, совершившего преступление, то есть:

а) относит преступление к иной категории, повышающей степень его общественной опасности;

б) устраняет возможность скорейшего по сравнению с УК РСФСР условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, повышает сроки давности привлечения к уголовной ответственности, исполнения обвинительного приговора и погашения судимости, определяет иные условия, позволяющие назначить более строгое наказание;

в) устраняет бывшие либо специальные виды освобождения от уголовной ответственности и наказания, в том числе содержащиеся в примечаниях к статьям Особенной части УК РФ;

г) вводит новые квалифицирующие признаки конкретных составов преступлений;

д) вводит новые более строгие виды наказания.

Во всех указанных выше случаях уголовный закон не должен иметь обратной действия. Однако, в связи с вступлением УК 1996 г. в силу, здесь возникает очень интересная проблема. Так, новый Уголовный кодекс внес существенные изменения, касающиеся самого разнообразного круга вопросов, в том числе и рецидива преступлений. В частности УК 1960 г. определял понятие особо опасного рецидивиста, тогда как УК 1996 г. говорит о рецидиве преступлений.

Исходя из этого видно, что проблема действия уголовного закона во времени является многоаспектной, так как связана практически с каждым институтом уголовного права и поэтому подлежит дальнейшему более глубокому изучению и совершенствованию.

Выводы по 2 главе

1. Каждый действующий уголовный закон имеет свой определенный объем, который раскрывается определением пределов его реализации и конкретизируется через нормативную относимость того или иного акта поведения к самому закону.

2. Перспективное действие уголовного закона во времени - это распространение действующего закона на факты и отношения, возникающие после вступления его в силу. При этом последствия юридических фактов, на основании которых возникают уголовно-правовые отношения, должны регулироваться законом, действовавшим во время возникновения этих фактов (временем совершения преступления признается время совершения деяния независимо от времени наступления последствий). Исходя из этого:

а) Время совершения длящегося или продолжаемого преступления определяется моментом совершения последнего действия (бездействия) в связи с окончанием преступного деяния, его прекращением либо пресечением.

б) Временем совершения преступления соучастниками признается момент, когда каждый из них совершил те деяния, которыми определялось его участие в преступлении.

3. Ретроактивное действие уголовного закона - это распространение более благоприятного уголовного закона на события и факты, совершенные или возникшие до его вступления в силу. Под более благоприятным уголовным законом следует понимать закон, который устраняет преступность деяния, смягчает наказание или иным образом улучшает положение лица, совершившего преступление.

Законом, устраняющим преступность деяния является закон, объявляющий о декриминализации этого деяния, то есть об исключении его из Уголовного кодекса и, следовательно, об отмене уголовной ответственности и наказания за его совершение.

Уголовным законом, смягчающим наказание следует считать закон, который:

а) снижает максимальные или минимальные пределы основного или дополнительного наказания, чем предусмотрено законом прежним либо исключает из санкции более строгий вид наказания;

б) вводит более мягкий вид наказания, чем предусматривался законом прежним;

в) исключает дополнительное наказание, оставив неизменным основное;

г) допускает необязательное применение дополнительного наказания вместо обязательного, предусмотренного законом прежним;

д) если новый закон усиливает наказание в одном из пределом и смягчает в другом, наказание должно быть определено между минимум низшего предела санкции одного закона и максимум верхнего предела санкции другого закона.

Законом, иным образом, улучшающим положение лица, совершившего преступление является закон, который:

а) относит преступление к иной категории, снижающей степень его общественной опасности;

б) создает возможность скорейшего по сравнению с УК РСФСР условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, снижает сроки давности привлечения к уголовной ответственности, исполнения обвинительного приговора и погашения судимости, определяет иные условия, позволяющие назначить более мягкое наказание;

в) предусматривает новые либо специальные виды освобождения от уголовной ответственности и наказания, в том числе содержащиеся в примечаниях к статьям Особенной части УК РФ;

г) устраняет квалифицирующие признаки конкретных составов преступлений;

д) устраняет те или иные виды наказаний.

4. Ультроактивное действие старого уголовного закона по своей правовой природе представляет собой самостоятельный принцип, а по своему внутреннему содержанию инверсию ретроактивного действия нового закона. В этом смысле система ретроактивного и ультроактивного действия уголовного закона дает на выходе общее правило реализации уголовного закона во времени - во всех случаях должен применяться более благоприятный закон.

Заключение

Рассмотрев развитие нормативно-правовой базы и отдельные теоретические воззрения отечественных и зарубежных ученых, а также некоторые практические аспекты относительно действия уголовного закона во времени и пространстве, можно сделать определенные выводы, которые, как представляется, достаточно полно очерчивают специфику указанного института уголовного права и позволяют внести предложения по совершенствованию уголовного законодательства России и правоприменительной практики в области реализации уголовно-правовых норм.

1). Рассмотрение права в аспекте его действия выявляет главное его качество - способность оказывать воздействие на деятельность и поведение людей. Действие права в этом смысле следует рассматривать как определение сферы его осуществления или как переход юридически должного (реализацию) в социальную практику.

2). Следует различать действие права в широком смысле и действие права на институциональном уровне. Последнее представляет собой действие закона через систему реализации правовых норм в четких фиксированных границах. Действие права в целом включает в себя, помимо этого, и сферу потенциального регулирования при помощи как собственно правовых средств, так и иных правовых явлений. Следовательно, правовое пространство и время значительно шире пространственно-временных параметров действия уголовного закона как способа реализации уголовно-правовой нормы (действие права на институциональном уровне)

Исходя из этих положений механизм действия уголовного права (закона как внешней формы проявления права) раскрывается через систему его реализации (формы реализации закона зависят от содержания и характера уголовно-правовых норм) в рамках уголовно-правового регулирования и имеет следующий вид (нормативно-правовой (институциональный) аспект действия уголовного права (действие уголовного закона)).

3). Каждый действующий уголовный закон имеет свой определенный объем, суть которого раскрывается в учении о пределах его действия и конкретизируется в определении относимости данного акта поведения к тому или иному законодательному постановлению. Исходя из этого, под действием уголовного закона во времени и пространстве следует понимать определенная связь между объемом закона и актом поведения субъекта правовых отношений. Эта связь может быть охарактеризована как соблюдение, исполнение и использование законодательной нормы или как её применение к определенному виду деятельности, то есть как нормативная относимость данного акта поведения. При этом пределы нормативной относимости устанавливаются самим законодателем исходя из учета круга общественных отношений, на которые распространяется данный закон, а также границ, где поддерживается установленный этим законом правопорядок.

4). Предписания уголовного закона всегда реализуются поведением тех субъектов права, к которым они обращены. Вследствие этого, проблему действия уголовного закона во времени и пространстве необходимо рассматривать в двух аспектах - негативном и позитивном. Если адресат нормы отказывается соотносить свое поведение с предъявленными нормой права требованиями, то в этом случае имеет место нарушение права, что препятствует достижению его целей и влечет за собой реализацию соответствующих санкций в форме применения уголовного закона. В случае правомерного поведения, уголовно-правовые предписания реализуются в форме соблюдения, исполнения и использования либо применения для подтверждения факта не нарушения закона.

5). По общему правилу уголовно-правовая норма действует с момента вступления уголовного закона в силу, Однако свое действие она может сохранять и после утраты им таковой. Это происходит потому, что норма права функционирует в несколько иных временных рамках нежели закон. К примеру, данный факт имеет место, когда старый уголовный закон перестает действовать на будущее время, но при этом сохраняет охранительный потенциал относительно поступков, совершенных в момент его юридической силы, но лишь постольку, поскольку её поддерживает новый закон, который при этом является более строгим. То есть, в этом случае отсутствует декриминализация того или иного деяния. Это так называемое переживание законом своего времени (ультроактивное действие уголовного закона), которое реализуется исходя из законодательного принципа необратимости более строгого закона.

6). С указанных позиций, по нашему мнению, необходимо различать, помимо позитивного и негативного действия уголовного закона, также и его общее и субсидиарное действие. При общем действии закона последний может быть реализован в форме соблюдения, исполнения и использования либо применения, тогда как при субсидиарном действии закон, как правило, реализуется только в форме применения (ультроактивное действие уголовного закона) для восстановления нарушенного права или для подтверждения факта соблюдения, исполнения и использования старого закона.

7). Содержание, назначение и место норм, регламентирующих действие уголовного закона во времени и пространстве в зависимости от их доминирующей цели установления в законе или с точки зрения служебной роли следует рассматривать следующим образом.

8). Исходя из анализа Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г., в настоящий момент действие уголовного закона во времени базируется на трех взаимозависящих и взаимодополняющих друг друга принципах, в которых, прежде всего, отражена определенная связь настоящего, прошлого и будущего и представляющих собой единое целое для всей системы уголовного права: а) перспективное действие закона (применение к деянию закона времени совершения преступления); б) ретроактивное действие закона (обратимость более мягкого закона); в) ультроактивное действие закона (необратимость более строгого закона).

9). Время совершения длящегося или продолжаемого преступления определяется моментом совершения последнего действия (бездействия) в связи с окончанием преступного деяния, его прекращением либо пресечением.

Временем совершения преступления соучастниками признается момент, когда каждый из них совершил те деяния, которыми определялось его участие в преступлении.

Указанные вопросы было бы целесообразнее решить в самом законе, дополнив ст.9 УК РФ нормой следующего содержания: "Время совершения длящегося или продолжаемого преступления определяется моментом совершения последнего действия (бездействия) в связи с окончанием преступного деяния, его прекращением либо пресечением.

Временем совершения преступления соучастниками признается момент, когда каждый из них совершил те деяния, которыми определялось его участие в преступлении".

Таким образом, можно предположить, что теоретическое обоснование проблемы правовой преемственности и реализации норм уголовного права во времени играет огромное значение в обеспечении законности при регулировании социальных отношений и является одним из важных аспектов уголовно-правовой охраны личности в государстве.

Список источников и литературы

I. Нормативно-правовые акты

1.         Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 г. (в ред.21.07.2007) // Российская газета. 1993. № 237.

2.         Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 06.12.2007) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. ст.2954.

3.         Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред. от 06.12.2007) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 1 (ч.1). ст.1.

4.         Основы уголовного законодательства от 2 июля 1991 года // Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. №30. Ст.862.

5.         Постановление Правительства РФ от 23 марта 2001 г. № 225 "Об утверждении Положения о Государственной службе времени, частоты и определения параметров вращения Земли" (в ред. от 02.08.2005) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 14. Ст.1361.

II. Научная литература и материалы периодической печати

6.         Аксенов Г.П. Причина времени. М.: Норма, 2001. - 368 с.

7.         Андреева М.В. Действие налогового законодательства во времени. М.: Статут, 2006. - 342 с.

8.         Артыков Т.А., Молчанов Ю.Б. О всеобщем и универсальном характере времени // Вопросы философии. 1988. № 7. С.135.

9.         Бахрах Д.Н. Конституционные основы действия правовой нормы во времени // Журнал российского права. 2003. № 5. С.67.

10.      Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. М.: Статут, 2004. - 532 с.

11.      Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М.: Изд-во Моск. ун-та. 1998. - 367 с.

12.      Благов Е.В. Учение о применении уголовного права. Ярославль.: Изд-во ЯГУ, 1993. - 462 с.

13.      Блум М.И. Пределы обратной силы более мягкого закона // Учен. зап. Латв. ун-та. Вопросы борьбы с пре-ступностью. Рига. 1975. Т.241. Вып. II. С.31.

14.      Блум М.И., Тилле А.А. Обратная сила закона. М.: Юридиздат. 1969. - 298 с.

15.      Бойцов А.И. Действие закона во времени и пространстве Спб. Юридический центр пресс 1995. - 416 с.

16.      Большая советская энциклопедия. Изд.3. М.: Изд-во "Советская Энциклопедия", 1973. Т.11. - 984 с.

17.      Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. М., Юридическая литература, 1967. - 482 с.

18.      Бубон К.В. Об обратной силе закона и юридических условностях // Адвокат. 2005. № 10. С.44.

19.      Владимирский-Буданов М.Д. Обзор истории русского права. Петроград-Киев, изд. 1915.М., Статут. 2000. - 678 с.

20.      Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве. Иркутск, 1984. - 286 с.

21.      Волк И.В. Право, время и пространство: теоретический аспект. дисс... канд. юрид. наук. Москва.: 2004. - 126 с.

22.      Вопросы уголовного права и процесса в практике Верховных Судов СССР и РСФСР 1938-1978 гг. М.: Юридическая литература. 1980. - 368 с.

23.      Догадайло Е.Ю. Формы проявления времени в правовой системе // Право и политика. 2007. № 6. С.37.

24.      Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. М.: Госиздат, 1967. - 378 с.

25.      Ерасов А.М. Темпоральное действие "промежуточного" уголовного закона // Право и государство: теория и практика. 2006. № 3. С.105 - 112.

26.      Жалинский А.Э. О понимании уголовного права // Право и политика. 2006. № 5. С.30.

27.      Жалинский А. Обратная сила уголовного закона: правовые позиции Конституционного суда РФ // Уголовное право. 2006. № 4. С.44.

28.      Журавлева Е.М. Действие уголовного закона во времени // Российская юстиция. 1996. № 10. С.16.

29.      Залесский В.В. Фактор времени в гражданских правоотношениях // Журнал российского права. 2006. № 9. С.115.

30.      Звечаровский И. Некоторые вопросы внутриотраслевой рассогласованности норм уголовного законодательства (в аспекте задач уголовного кодекса Российской Федерации) // Уголовное право. 2007. № 1. С.22.

31.      Канке В.А. Формы времени. Изд.2-е, дополн. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 412 с.

32.      Кауфман М. Пробелы уголовного законодательства // Законность. 2004. № 2. С.11.

33.      Качурин Д.В. О конкуренции уголовно-правовых норм // Российский судья. 2002. № 11. С.34.

34.      Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) /Под ред.А. А. Чекалина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова, издание третье, переработанное и дополнено. М.: Юрайт-Издат, 2006. - 832 с.

35.      Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) /Отв. ред.В.М. Лебедев, издание 5-е, дополненное и исправленное. М.: Юрайт-Издат, 2005. - 832 с.

36.      Коряковцев В.В., Питулько К.В. Руководство адвоката по уголовным делам. СПб.: ООО "Питер Пресс", 2006. - 486 с.

37.      Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М.: Юридическая литература, 1960. - 326 с.

38.      Кузнецова О.А. Обратное действие гражданского закона: проблемы теории и практики // Журнал российского права. 2006. № 8. С.34.

39.      Медведев А.М. Пределы действия Уголовного кодекса Российской Федерации. М.: Норма, 1998. - 672 с.

40.      Мельников М.Г. Действие уголовного закона во времени и пространстве. Диссертация... канд. юрид. наук. Рязань.: 1999. - 122 с.

41.      Мишунин П.Г. Очерки по истории советского уголовного права (1917-1918 гг.). М.: Госиздат, 1954. - 678 с.

42.      Молчанов Ю.Б. Иерархия уровней организации материи и временных отношений // Вопросы философии. 1982. № 6. С.134 - 136.

43.      Наумов А.В. Практика применения уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктариальное толкование (постатейный) / Под ред.Г.М. Резника, М., Волтерс Клувер, 2005. - 768 с.

44.      Петров Г.И. Фактор времени в советском праве // Правоведение. 1982. № 6. С.46 - 52.

45.      Постатейный комментарий у Уголовному кодексу Российской Федерации /Под ред. Н.А. Громова М., ГроссМедиа, 2007. - 862 с.

46.      Потапов В.А. Законность и правомерное поведение граждан в условиях реформирования России: Дис... канд. юрид. наук. Н. Новгород.: 1995. - 106 с.

47.      Права человека: Сборник универсальных и региональных международных документов / Сост. Л.Н. Шестаков. М.: Норма, 1990. - 516с.

48.      Рабинович П.М. Время в правовом регулировании (философско-юридические аспекты) // Изв. вузов. Правоведение. Львов. 1990. № 3.С. 19 - 27.

49.      Рабинович П.М. Социалистическое право как ценность. Львов.: 1985. - 276 с.

50.      Российское законодательство Х - ХХ вв. Т.2. / Под общей редакцией И.О. Чистякова. М.: Изд-во Юридическая литература, 1985. - 486 с.

51.      Румянцева В.Г., Ахмедов Ч.Н. Пространство и время как факторы действия права // История государства и права. 2006. № 12. С.2.

52.      Сахаров А. Ответственность за деяния, совершённые до введения в силу нового УК РСФСР // Социалистическая законность. 1961. № 6. С.28.

53.      Сергеевич В.И. Лекции по истории русского права / Под ред.В.А. Томсинова. М.: Русское юридическое наследие, 2004. - 674 с.

54.      Соколов А.В. Общая теория социальной коммуникации. СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2002. - 518 с.

55.      Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т.1: Элементный состав. М.: Юстицинформ, 2000. - 516 с.

56.      Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т.1. М.: Юридическая литература, 1994. - 674 с.

57.      Тенилова Т.Л. Время в праве. Дис... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 1999. - 136 с.

58.      Тилле А.А. Время, пространство, закон. М.: Юридическая литература, 1965. - 362 с.

59.      Тилле А.А. Действие закона во времени и обратная сила закона // Советское государство и право. 1964. № 12. С.29.

60.      Тилле А.А. "Промежуточный" закон и его действие во времени // Сов. государство и право. 1965. № 12. С.35.

61.      Тилле А.А., Швеков Г.В. Действие уголовного закона во времени в первые годы советской власти (1917-1922 гг.) // Правоведение. 1969. № 5. С.120.

62.      Ткаченко В.И. Необходимая оборона // Законность. 1997. № 3. С.17.

63.      Цепляева Г.И. Аналогия общей части УК РФ, или как определить пределы сокращения наказания на основании ч.2 ст.10 УК РФ // Российский судья. 2005. № 4. С.40.

64.      Чухвичев Д.В. Логика, стиль и язык закона // Право и политика. 2005. № 2. С.32.

65.      Якубов А. Обратная сила некоторых изменений общей части УК // Законность. 2004. № 8. С.34.

66.      Якубов А.Е. Обратная сила уголовного закона: некоторые проблемы совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации. СПб.: Юридический центр пресс, 2003. - 576 с.

67.      Якубов А. Процессуалисты "совершенствуют" уголовный закон" // Законность. 2003. № 1. С.10.

III. Учебная и учебно-методическая литература

68.      Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. М, Статут, 2004.

69.      Курс советского уголовного права. Т.1. Л. Госполитиздат, 1968.

70.      Огурцов Н.А. Правоотношения и ответственность в советском уголовном праве. Учебное пособие. Рязань, 1976. - 532 с.

71.      Сергеевич В.И. Лекции по истории русского права. / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. Серия: Русское юридическое наследие. М., 2004. - 612 с.

72.      Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т.1.М., Юридическая литература, 1994. - 732 с.

73.      Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник /Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева, издание исправленное и дополненное, М.: Контракт, 2006. - 762 с.

IV. Практические источники

74.      Извлечение из постановления Президиума Самарского областного суда № 0703/58 от 25.03.2004 // Судебная практика. Самара. 2005. № 3. С.3.

75.      Извлечение из постановления Президиума областного суда № 07-03/635 от 06.12.2001 // Судебная практика. Самара. 2002. № 3. С.22.

76.      Извлечение из определения Судебной коллегии по уголовным делам от 07.10.2005 // Судебная практика. Самара. 2006. № 2 С.11.

77.      Извлечение из кассационного определения судебной коллегии по уголовным делам от 03.09.2004 // Судебная практика. Самара. 2005. № 2. С.21.

78.      Извлечение из определения судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 19.11.2004 // Судебная практика. Самара. 2005. № 4. С.8.

79.      Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 9. С.5.

[1] См.:Аксенов Г.П. Причина времени. М.: Норма, 2001. С. 271.

[2] См.:Артыков Т.А., Молчанов Ю.Б. О всеобщем и универсальном характере времени // Вопросы философии. 1988. № 7. С. 135.

[3] См.:Залесский В.В. Фактор времени в гражданских правоотношениях // Журнал российского права. 2006. № 9. С. 115.

[4] См.:Залесский В.В. Фактор времени в гражданских правоотношениях // Журнал российского права. 2006. № 9. С. 117.

[5] См.:Мельников М.Г. Действие уголовного закона во времени и пространстве. Диссертация ... канд. юрид. наук. Рязань, 1999. С. 34.

[6] Там же. С. 22.

[7] См.: Тенилова Т.Л. Время в праве. Дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 1999. С. 5 - 7.

[8] См.:Румянцева В.Г., Ахмедов Ч.Н. Пространство и время как факторы действия права // История государства и права. 2006. № 12. С. 2.

[9] См.:Волк И.В. Право, время и пространство: теоретический аспект. Дисс. ... канд. юрид. наук. Москва, 2004. С. 5.

[10] Там же. С. 41.

[11] См.:Андреева М.В. Действие налогового законодательства во времени. М.: Статут, 2006. С. 10.

[12] См.:Петров Г.И. Фактор времени в советском праве // Правоведение. 1982. № 6. С. 46 - 52.

[13] См.:Канке В.А. Формы времени. Изд. 2-е, дополн. М.: Едиториал УРСС, 2002.  С.56

[14] См.:Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве. Иркутск, 1984. С. 57.

[15] См.: Молчанов Ю.Б. Иерархия уровней организации материи и временных отношений // Вопросы философии. 1982. № 6. С. 134 - 136.

[16] Тенилова Т.Л. Указ соч. С. 5 - 7.

[17] См.: Большая советская энциклопедия. Изд. 3. М.: Изд-во "Советская Энциклопедия", 1973. Т. 11. С. 526.

[18] См.: Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1: Элементный состав. М.: Юстицинформ, 2000. С. 369.

[19] Постановление Правительства РФ от 23 марта 2001 г. № 225 "Об утверждении Положения о Государственной службе времени, частоты и определения параметров вращения Земли" (в ред. от 02. 08. 2005) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 14. Ст. 1361.

[20] См.: Соколов А.В. Общая теория социальной коммуникации. СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2002. С. 36 - 37.

[21] См.: Рабинович П.М. Время в правовом регулировании (философско-юридические аспекты) // Изв. вузов. Правоведение. Львов. 1990. № 3. С. 19 - 27.

[22] См.: Ткаченко В.И. Необходимая оборона // Законность. 1997. № 3. С. 17.

[23] См.: Рабинович П.М. Социалистическое право как ценность. Львов, 1985. С. 17 - 18.

[24] См.: Потапов В.А. Законность и правомерное поведение граждан в условиях реформирования России: Дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1995. С. 67

[25] Аксенов Г.П. Указ. соч. С. 271.

[26] См.: Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М.: Изд-во Моск. ун-та. 1998. С. 27.

[27] Берман Г. Дж. Указ. соч. С. 20.

[28] См.: Постатейный комментарий у Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Н. А. Громова М.: ГроссМедиа, 2007. С. 14.

[29] См.: Владимирский-Буданов М.Д. Обзор истории русского права. Петроград-Киев, изд. 1915. М.: Статут. 2000. С. 91-92.

[30] См.: Кузнецова О.А. Обратное действие гражданского закона: проблемы теории и практики // Журнал российского права. 2006. № 8. С. 34.

[31] См.: Российское законодательство Х - ХХ вв. Т. 2. / Под общей редакцией И. О. Чистякова. М.: Изд-во Юридическая литература, 1985. - С. 120.

[32] См.: Жалинский А. Обратная сила уголовного закона: правовые позиции Конституционного суда РФ // Уголовное право.2006. № 4. С. 44.

[33] См.: Российское законодательство Х-ХХ века. Т. 2. С. 120.

[34] Владимирский–Буданов М.Ф. Указ. соч. С.220.

[35] См.: Цепляева Г.И. Аналогия общей части УК РФ, или как определить пределы сокращения наказания на основании ч. 2 ст. 10 УК РФ // Российский судья. 2005. № 4. С. 40.

[36] См.: Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 3.  С. 85.

[37] См.: Чухвичев Д.В. Логика, стиль и язык закона // Право и политика. 2005. № 2. С. 32.

[38] См.: Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 3. С. 327.

[39] См.: Чухвичев Д.В. Логика, стиль и язык закона // Право и политика. 2005. № 2. С.32.

[40] См.: Сергеевич В.И. Лекции по истории русского права / Под ред. В.А. Томсинова. М.: Русское юридическое наследие, 2004. С. 310.

[41] См.: Чухвичев Д.В. Логика, стиль и язык закона // Право и политика. 2005. № 2. С.32.

[42] См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т. 1. М.: Юридическая литература, 1994. С. 119.

[43] См.: Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. М.: Статут, 2004. С. 82–86.

[44] Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 270-272.

[45] См.: Мишунин П.Г. Очерки по истории советского уголовного права (1917-1918 гг.). М.: Госиздат, 1954. С. 54.

[46] Там же. С. 57.

[47] Кауфман М. Пробелы уголовного законодательства // Законность. 2004. № 2. С. 11.

[48] См.: Тилле А.А., Швеков Г.В. Действие уголовного закона во времени в первые годы советской власти (1917-1922 гг.) // Правоведение. 1969. № 5. С. 120.

[49] СУ РСФСР. 1922. №55. Ст. 153.

[50] См.: Догадайло Е.Ю. Формы проявления времени в правовой системе // Право и политика. 2007. № 6. С. 37.

[51] Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 52. Ст. 1867.

[52] См.: Коряковцев В.В., Питулько К.В. Руководство адвоката по уголовным делам. СПб.: ООО Питер Пресс, 2006. С. 56.

[53] Вопросы уголовного права и процесса в практике Верховных Судов СССР и РСФСР 1938-1978 гг. М.: Юридическая литература, 1980. С. 33.

[54] Тилле А.А. Указ. соч. С. 67.

[55] См.: Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. М.: Юридическая литература, 1967. С. 132.

[56] См.: Бойцов А.И. Действие закона во времени и пространстве. Спб.: Юридический центр пресс 1995. С. 77.

[57] Основы уголовного законодательства от 2 июля 1991 года // Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. №30. Ст. 862.

[58] Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 8. Ст. 801.

[59] См.: Наумов А.В. Практика применения уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктариальное толкование (постатейный)/ Под ред. Г.М. Резника, М., Волтерс Клувер, 2005. С. 213.

[60] См.: Блум М.И., Тилле А.А. Обратная сила закона. М.: Юридиздат.  С. 35–38

[61] См.: Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. М., Госиздат, 1967. С. 260 –265.

[62] См.: Благов Е.В. Учение о применении уголовного права. Ярославль.: Изд-во ЯГУ, 1993. С. 112.

[63] Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник /Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева, издание исправленное и дополненное, М.: Контракт, 2006. С. 216

[64] Бойцов А.И. Указ. раб. С. 73

[65] См.: Уголовный кодекс Литовской Республики. Спб.: Юридический центр пресс, 1997. С. 5.

[66] См.: Якубов А. Обратная сила некоторых изменений общей части УК // Законность. 2004. № 8. С. 34.

[67] См.: Тилле А.А. Действие закона во времени и обратная сила закона // Советское государство и право. 1964. № 12. С. 29; Тилле А.А. Время, пространство, закон. Действие советского закона во времени и пространстве. М.: Юридическая литература, 1965. С. 43, 70 - 71.

[68] См.: Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. М.: Юридическая литература, 1967. С. 141.

[69] См.: Блум М.И. Пределы обратной силы более мягкого закона // Учен. зап. Латв. ун-та. Вопросы борьбы с преступностью. Рига. 1975. Т. 241. Вып. II. С. 31.

[70] См.: Ерасов А.М. Темпоральное действие "промежуточного" уголовного закона // Право и государство: теория и практика. 2006. № 3. С. 105 - 112.

[71] См.: Якубов А.Е. Обратная сила уголовного закона: некоторые проблемы совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации. СПб.: Юридический центр пресс, 2003. С. 14.

[72] См.: Права человека: Сборник универсальных и региональных международных документов / Сост. Л.Н. Шестаков. М.: Норма, 1990. С. 52 - 53.

[73] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 9. С. 5.

[74] См.: Медведев А.М. Пределы действия Уголовного кодекса Российской Федерации. М.: Норма, 1998. С. 79-81.

[75] Дурманов Н.Д. Указ. соч. С. 275; Брайнин Я.М. Указ. соч. С. 150-153; Бойцов А.И. Указ. соч. С. 94-95; Медведев А.М. Указ. соч. С. 37.

[76] См.: Тилле А.А. "Промежуточный" закон и его действие во времени // Сов. государство и право. 1965. № 12. С. 35.

[77] См.: Бахрах Д.Н. Конституционные основы действия правовой нормы во времени // Журнал российского права. 2003. № 5. С. 67.

[78] См.: Извлечение из постановления Президиума Самарского областного суда № 0703/58 от 25.03.2004 // Судебная практика. Самара. 2005. №3. С. 3.

[79] См.: Огурцов Н.А. Правоотношения и ответственность в советском уголовном праве. Учебное пособие. Рязань.: 1976. С. 18-19.

[80] См.:Качурин Д.В. О конкуренции уголовно-правовых норм // Российский судья. 2002. № 11. С. 34.

[81] Бойцов А.И. Указ. раб. С. 6.

[82] См.:Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М.: Юридическая литература, 1960. С.41.

[83] См.: Звечаровский И. Некоторые вопросы внутриотраслевой рассогласованности норм уголовного законодательства (в аспекте задач уголовного кодекса Российской Федерации) // Уголовное право. 2007. № 1. С. 22.

[84] Дурманов Н.Д. Указ. соч. С. 262, Брайнин Я.М. Указ. соч.  С. 135-136.

[85] Блум М.И., Тилле А.А. Указ. соч. С. 46.

[86] См.: Якубов А. Процессуалисты "совершенствуют" уголовный закон" // Законность. 2003. № 1. С. 10.

[87] Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 8. С. 12.

[88] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) /Под ред. А.А. Чекалина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова , изд 3- е, перераб. и доп. М.: Юрайт-Издат, 2006. С.377.

[89] См.: Журавлева Е.М. Действие уголовного закона во времени // Российская юстиция. 1996. № 10. С. 16.

[90] См.: Бубон К.В. Об обратной силе закона и юридических условностях // Адвокат. 2005. № 10. С. 44.

[91] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) /Отв. ред. В.М. Лебедев, издание 5-е, доп. и исп.. М.: Юрайт-Издат, 2005. С.211.

[92] Бюллетень Верховного Суда РФ. № 2. 1998. С. 8.

[93] См.: Извлечение из постановления Президиума областного суда № 07-03/635 от 06.12.01// Судебная практика. Самара. 2002. №3.С. 22.

[94] Блум М.И., Тилле А.А. Указ. соч. С. 118-119.

[95] См.: Сахаров А.Б. Ответственность за деяния, совершенные до вступления в силу УК РСФСР // Социалистическая законность. 1961. № 6. С. 28.

[96] См.: Курс советского уголовного права. Т. 1.  Л.: Госполитиздат, 1968. С. 110.

[97] См.: Извлечение из определения Судебной коллегии по уголовным делам от 07.10.2005 // Судебная практика. Самара. 2006. №2 С. 11.

[98] Извлечение из кассационного определения судебной коллегии по уголовным делам от 03.09.04// Судебная практика. Самара. 2005. №2 С.21.

[99] См.:Извлечение из определения судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 19.11.2004 // Судебная практика. Самара. 2005. №4. С. 8.

[100] Бюллетень Верховного Суда РФ. № 6. 1998. С. 16-17.

[101] Жалинский А.Э. О понимании уголовного права // Право и политика. 2006. № 5.С. 30.